И корабль тонет… - Владимир Гурвич

Только тогда Филипп осознал, как же мало он знает и понимает. А ведь до этого момента считал себя эрудированным юношей; он всегда много читал, более того, это занятие являлось его настоящей страстью. Но, как выясняется, либо книги попадались ему не те, либо надо было читать значительно больше.

Хотя иногда вдруг возникало смутное ощущение, что дело совсем не в количестве прочитанных книг. Точнее, не только в них, можно читать вся жизнь запоем, а не продвинуться ни на шаг вперед. Есть еще нечто иное, что следует понимать, осознавать. Но пока в этом вопросе он никак не мог разобраться, все его попытки это сделать натыкались на невидимый барьер, который не удавалось преодолеть. Он все ясней понимал, что без посторонней помощи сделать это не удастся. Он стал искать людей, способных помочь, его внимание привлекли несколько преподавателей, показавшиеся ему более умными и чуткими, чем остальные.

Будучи от природы крайне застенчивым, Филиппу понадобились недюжинные усилия, дабы обратиться к первому из них за советом. Но то ли Филиппу не удалось объяснить, что же его беспокоит, то ли преподавателю было не до внутренних проблем студента, ничего путного из этой попытки не вышло. Неудача отбила желание повторить такую же попытку с другим профессором.

Вот тогда он почувствовал сильную горечь оттого, что рядом с ним нет по-настоящему близкого человека, которому можно поведать самое заветное и который сделать все от него зависящее, чтобы его понять и помочь. Матери нет в живых. А отец… О нем он не хотел и думать.

Его захлестнула с головой волна одиночества. Товарищи отошли от него, близких людей нет. Но как жить в полном человеческом вакууме? Однажды к нему пришла мысль: а если эта ситуация навсегда? Страшней мгновения он еще не переживал. Филипп всегда был довольно замкнутым, отделенный от других незримой стеной. Но в ту минуту он осознал, что вовсе не желает прожить свой век в замкнутом пространстве, он нуждается в общении ничуть не меньше, чем другие люди на земле.

Как жить с этим комплексом невыясненных вопросов, Филипп не знал. Он нуждался в участие не меньше, чем в разъяснении того, в чем испытывал сомнения. К тому же это его странное свойство… Но об этой стороне своей натуры он предпочитал не думать. Конечно, ничего из этого намерения не получалось, мысли приходили сами, не спрашивая разрешения. А, кроме того, он сейчас вдруг ощутил…

Да что же с ним такое творится, думал Филипп? Как жить, не зная ответы на сущностные вопросы. Они так его мучили, что он в первый же день пребывания на яхте, едва не отправился к отцу разговаривать на все эти темы. Разве не его обязанность разъяснить сыну темные, неясные стороны бытия, протягивать ему путеводные нити, которые выведут его на дорогу, по которой он сможет шагать спокойно и уверенно. Но желание поговорить с отцом быстро испарилась, он снова обнаружил тут Аллу, увидел все, что тут происходит. Эти странные люди, что они тут делают? Пишут сценарий о жизни отца? Неужели нет интересней темы? Разумеется, он, Филипп, прекрасно понимает, что это очередная блажь родителя, ему нравится заставлять людей танцевать под свою дудку, выставлять на показ свои пороки. Отец неоднократно ему говорил, что деньги позволяют человеку, который их имеет, делать с человеком, их немеющим, все, что угодно. Любую гадость, любое преступление. Такие высказывания поднимали в Филиппе волну возмущения. Хотелось доказать, что это не так. Но как это сделать, не представлял.

Филипп остро чувствовал, сколь необходима ему разрядка от внутреннего напряжения. В последнее время он сам себе напоминает сильно сжатую пружину. А даже с его коротким жизненным опытом становится понятным, что долго так существовать невозможно, он не выдержит такое состояние. Но самостоятельно из него выйти вряд ли не удастся, нужен кто-то, кто ему поможет.

Марина не знала, что за ней вот уже добрых полчаса наблюдают чьи-то внимательные глаза. Она сидела в шезлонге, и ее тело поглощало бесчисленное количество ультрафиолета. Филипп смотрел на нее, и в его воображение сами собой возникали различные картинки. Никогда раньше ничего с ним подобного не случалось, вернее, случалось, но при других обстоятельствах.

Преодолев нерешительность, Филипп вышел из-за своего укрытия. Марина, заслушав шум шагов, открыла глаза и взглянула на Филиппа. На ее губах, как по команде, появилась улыбка.

— Рада вас видеть, — медовым голосом проворковала Марина. И тут же одернула себя, она явно перестаралась. А еще считает себя хорошей актрисой. Да, с такой игрой, какую она только что продемонстрировала, надо гнать со всех съемочных площадок.

Но Филипп, кажется, не заметил ее переигровки.

— Вы, правду, рады меня видеть.

Марина решила пойти другим путем.

— Мне тут одиноко. А наше общение для меня очень приятно.

— Вы одиноки? — не совсем поверил юноша. — Но почему вы оказались здесь одинокими?

Марина решила, что если скажет ему правду, это пойдет ей на пользу.

— Я приехала сюда с Ромовым. Мы были с ним любовниками, некоторое время жили вместе. Вот он и взял меня с собой. И в первую же ночь поссорились.

Внезапно Филипп покраснел.

— А могу я спросить, почему? — после довольно продолжительной паузы поинтересовался он.

Марина поняла, что ответ на этот вопрос требуется более глубокий, чем формальное объяснение причины.

— Понимаете, когда мы жили вместе там, в Москве, все это выглядело как-то по-другому. У нас была не простая жизнь, почти без денег. И мы были нужны друг другу, поддерживали друг друга. А здесь благодаря вашему отцу мы оказались на всем готовом. И очень быстро выяснилось, что мы друг в друге не нуждаемся. И даже не очень-то и жить вместе хотим. Вот и случилось то, что случилось. Я ясно объяснила?

— Да, очень ясно. — Филипп снова покраснел. — И вы о нем не скучаете?

— Даже сама удивляюсь, как быстро его забыла. Словно бы кто-то стер в мозгу все воспоминания и чувства. А ведь еще не так давно мне даже казалось, что я его люблю. — Она выразительно посмотрела на юношу. — Мы так часто заблуждаемся относительно наших чувств.

— Наверное, вам видней, — осторожно проговорил Филипп. — А вот я сильно им подвержен. Иногда даже не знаю, что с ними делать, они мне не дают покоя.

— Это пройдет, с возрастом станете спокойней, рассудительней. Будете удивляться своей былой несдержанности. Так что наберитесь терпения.

— А если ничего не измениться. Бывает же такое?

— Не бывает, — уверенно возразила она. — Всегда все меняется.

— Мне так нравится, что вы так в этом твердо убеждены. Это и в меня вселяют уверенность.

Если бы он знал, что на самом деле, она ни в чем абсолютно не уверенна, подумала о себе Марина. Настолько не уверенна, что ей до чертиков странно играть эту роль. Но тем большая ее заслуга, если она с ней успешно справится.

— А вы не уверены?

— Меня одолевают сомнению практически во всем. Хотя может быть вам это не интересно?