Четыре друга на фоне столетия - Вера Прохорова

Отношения с Шиловским закончились после знакомства Елены Сергеевны с начинающим литератором Булгаковым.

Михаил Афанасьевич был беден, его почти не печатали. Но на сцене Художественного театра уже с громадным триумфом прошли его «Дни Турбиных». Конечно же, Елена Сергеевна была на спектакле. Да и Ольга Бокшанcкая не раз с восхищением говорила дома о молодом драматурге.

Этот союз многим казался странным — живущая в достатке, говоря сегодняшним языком, светская львица Москвы конца двадцатых годов вдруг принимает решение бросить все, отказаться от сына, который оставался с отцом, и связать свою жизнь с, по большому счету, никому не известным, да к тому же женатым писателем.

Но Елена Сергеевна сразу разгадала, кого ей послала судьба. И никакие генеральские лампасы с будущим бессмертием здесь конечно же тягаться не могли.

Они расписались на следующий же день после того, как Булгаков оформил развод со второй женой. Новый, оказавшийся главным и потому последним в биографии обоих брак продолжался всего восемь лет. Хотя кажется, что Михаил Афанасьевич и Елена Сергеевна вместе прожили всю жизнь. Может, потому, что они изначально были предназначены друг другу?

Елена Сергеевна стала идеальным спутником гениального писателя и драматурга, превратив само сочетание своих имени и отчества в нарицательное понятие идеальной жены художника.

В отличие от прототипа главной героини другого знакового романа XX столетия — «Доктора Живаго», сомнений в том, с кого Булгаков писал свою Маргариту, не возникает ни у кого. Елена Сергеевна настолько соединилась в читательском восприятии с образом Маргариты, что и ее саму стали наделять сверхъестественной силой.

Рассказывали, что однажды утром Елену Сергеевну пригласили в редакцию журнала, где появилась возможность опубликовать один из рассказов Булгакова. Вдове писателя позвонили часов в десять утра, и уже через пятнадцать минут она переступила порог редакции.

Когда у нее спросили, как она сумела так быстро добраться, Елена Сергеевна ответила: «На метле!»

Она почти на тридцать лет пережила Булгакова. Замуж больше не вышла. Да и сами разговоры о том, что у вдовы Булгакова могли быть отношения с другими мужчинами, представлялись чем-то едва ли не вызывающим и оскорбительным. Хотя в реальности такие отношения были.

В 1939 году Елена Сергеевна увлеклась Александром Фадеевым, который бывал в доме Михаила Афанасьевича, чтобы помочь опальному писателю. Знаменитый искусствовед Виталий Вульф, друживший с актрисой Ангелиной Степановой, вдовой Фадеева, рассказывал мне, что у Ангелины Иосифовны менялось лицо, едва она слышала одно только имя Елены Сергеевны.

Но ревность в данном случае была совершенно излишня. Ибо главным мужчиной в жизни Елены Сергеевны все равно до конца оставался только Булгаков.

Когда в последние дни Михаилу Афанасьевичу становилось совсем плохо, он просил жену принести ему пистолет. Оружие должен был дать Евгений Шиловский, ее бывший муж.

Несмотря на довольно бурное расставание, во время которого советский генерал только что не вызвал нового избранника жены к барьеру, бывшие супруги продолжали общаться.

Во-первых, с отцом оставался один из сыновей Елены Сергеевны, которого, правда, и Михаил Афанасьевич воспринимал как родного. А во-вторых, генерал Шиловский был в высшей степени достойным человеком.

Когда ему предложили очередное воинское звание (и довольно высокое — генерал-полковник) в обмен на подписи в смертных приговорах, Шиловский, не раздумывая, отказался.

К счастью, плата за принципиальность оказалась довольно сносной — с золотых погон сняли всего лишь одну звезду и оставили на должности преподавателя в Академии Генерального штаба.

В ответ на просьбы умирающего Булгакова никакого пистолета Елена Сергеевна, разумеется, не принесла. Потому что у нее было свое оружие, с которым она могла побеждать невыносимую боль…

Вера Прохорова познакомилась с Еленой Сергеевной уже в последние годы жизни вдовы писателя. Хотя самого Михаила Афанасьевича и его жену видела еще в юности, когда те прогуливались по улице Фурманова, с которым оказалась связана вся биография Прохоровой.

* * *

С Еленой Сергеевной меня познакомил Светик.

Это произошло после одного из его выступлений. За кулисами Рихтер подвел меня к очень красивой и довольно молодой, как мне показалось, женщине. Да и не мне одной это казалось.

Мой племянник Сергей, который жил тогда у меня, тоже сказал: «Какая прекрасная женщина!» Ему тогда было лет четырнадцать, и в нем как раз начал просыпаться интерес к противоположному полу. Так что кто-кто, а юноша ошибиться не мог.

Елене Сергеевне тогда было уже за шестьдесят, но выглядела она действительно молодо — ухоженная, черноволосая, статная, с большими золотыми кольцами серег, которые осмелилась бы надеть не каждая в ее возрасте. А в ней годы совсем не чувствовались.

Конечно же, я рассказала Елене Сергеевне, что мы раньше были с ней соседями по улице Фурманова, где они жили с Булгаковым аккурат напротив моего дома. И так, слово за слово, разговорились. И, смею сказать, стали друзьями.

Я часто бывала у нее в квартире на Суворовском, ныне Никитском, бульваре. Мы часами сидели на небольшой кухне, увешанной советскими агитплакатами, вроде: «Нигде, кроме как в Моссельпроме» и «Водка — твой друг, выпей ее!».

Елена Сергеевна очень хорошо готовила. И делала это удивительно красиво. Я обратила на это внимание, так как сама напрочь лишена кулинарного таланта.

А она могла приготовить вкусное блюдо из самых элементарных продуктов. Да что там, она брала обычный круг колбасы, бросала его на сковородку, поджаривала, а затем как-то элегантно выкладывала на тарелку, и получался деликатес.

Помню ее синие чашки, в которых лежал творог. Она предложила мне положить сверху чернику, потому что это очень вкусно и к тому же получится красиво.

В ней всегда чувствовалась радость жизни во всех ее проявлениях. В цветах, во вкусной еде, в сервировке.

И это Булгаков в ней страшно любил.

Мне потом какой-то знакомый Булгакова рассказывал, что в тот момент, когда началась травля писателя, тот переехал на улицу Фурманова в бывший каретный двор, к которому надстроили страшнейшие два этажа.

Я тогда жила напротив них в доме номер 6.

Этот наш общий знакомый вспоминал: «Я поднимался на 4-й этаж, шел и думал: какой мрак, бедный Булгаков, как он тут живет?! А когда вошел, то увидел накрытый стол со стаканчиками чудесными, графинчик с водкой, салфеточки. Елена Сергеевна попросила подождать чуть-чуть, потому что Миша сейчас в ванной. Я подумал: „Обуржуазился Булгаков, ему это совершенно не нужно!“ И вдруг выходит Булгаков какой-то свежий, счастливый. И сама Елена Сергеевна что-то такое смешное стала рассказывать, о каком-то человеке, заснувшем в кустах, о лете. И я понял, что такая женщина была ему необходима, особенно в период гонений».