Мировая борьба. Англосаксы против планеты - Андрей Фурсов

Следующим шагом долгосрочной стратегии Великобритании было подтолкнуть Францию к союзу с Альбионом. Для этого нужно было решить две задачи. Во-первых, привести на первые роли во французском правительстве если не пробританских деятелей (сразу сделать это было невозможно), то хотя бы готовых к диалогу с Великобританией и антигермански настроенных. Решением этой задачи стало стартовавшее в 1894 г. «дело Дрейфуса» (якобы продажа евреем Дрейфусом секретных документов Германии), главной мишенью которого был вовсе не Дрейфус, а министр иностранных дел Габриэль Аното, сторонник сближения с Германией, Россией и Турцией. За шумихой, поднятой «борьбой с антисемитизмом», отставка Аното прошла относительно спокойно. Его преемником стал Т. Делькассэ, готовый к сотрудничеству с британцами и, самое главное, антигермански настроенный. Стратегию Аното «двойного союза» с Россией, как заметила К. Уайт, он превратил в стратегию «окружения Германии». Это был серьезный британский успех.

Вторая задача заключалась в том, чтобы наглядно продемонстрировать французам: русские не столь сильны и не стоит так уж слишком рассчитывать на них в противостоянии с Германией. А для этого, в свою очередь, нужно было реально ослабить Россию, но только не в европейской зоне – там она еще пригодится, а, так сказать, «на дальних берегах». Например, на Дальнем Востоке. Для этого, в свою очередь, необходимо было подготовить и укрепить в этом регионе будущего противника России. Им стала Япония. Но мало подготовить, надо было сделать так, чтобы Великобритания для Японии оказалась единственным союзником, выгодно отличающимся в глазах японцев от других европейцев. Это было тем более необходимо, что в Японии были весьма сильны антибританские силы – премьер-министр Окума и поддерживающие его кланы, компания «Мицубиси».

Британцы сыграли свою роль в Японско-китайской войне 1894-1895 гг. и в то же время воздержались от того, чтобы оказаться среди европейских держав (Германия, Франция, Россия), которые не позволили японцам пожать плоды их победы. Так Великобритания оказалась единственным потенциальным союзником или даже защитником Японии в регионе, да и на мировой арене тоже. Окума был смещен, а британско-японское сотрудничество усилилось. В результате в 1902 г. был заключен англояпонский договор, и британцы начали активно подталкивать Японию к войне с Россией, а у русской верхушки не хватило ума этого конфликта избежать. Англо-японский договор сыграл значительную роль в определении исхода Японо-русской войны, в которой британцы активнейшим образом помогали японцам. Аналогичным образом «играли» и американцы, действуя против России. Показательно, что по свидетельствам очевидцев любимой мишенью для стрельбы в тире президента Т. Рузвельта, с которого в политике США начинается поворот к новым отношениям с Великобританией, был портрет русского императора Николая II.

Британцы добились своей цели: из-за проблем России на Дальнем Востоке напуганные французы пошли на союз с Великобританией (1904 г.). Россию британская агентура влияния, сорвавшая русско-германское сближение, наметившееся бьеркским соглашением двух императоров, подталкивала тоже к союзу с британцами, который после войны с Японией и при наличии русско-французского и франко-английского союзов внешне казался логичным. В 1907 г. русско-английским союзом было оформлено то, что вошло в историю под названием «Entente» – «Антанта», или «Сердечное согласие». До сердечности там было очень далеко, тем более, что Великобритания по сути не брала на себя никаких обязательств, оставляя Францию и Россию один на один с Германией, и это был бесспорный успех британской дипломатии, а точнее, тех сил, которые из-за кулисы направляли ее развитие, готовя крупномасштабную войну, новую пересдачу Карт Истории. И вот об этих силах имеет смысл сказать чуть подробнее и взглянуть на то, о чем сказано выше, с другой стороны и под другим углом зрения, а после мы вернемся в 1907-1908 гг.

Подъем Второго рейха, экономические проблемы поздневикторианской Великобритании, связанные с экономической рецессией 1873-1896 гг., экономический рывок США – все это создало в последней четверти XIX в. ситуацию, резко контрастировавшую с предшествовавшей эпохой, причем не только с той, что началась победой масонской революции во Франции и окончилась ликвидацией «братьями» Великобритании, Пруссии и Франции Второй империи во Франции (1789-1871 гг.), но эпохой господства масонства в качестве главной оргформы конспиро-структур и важнейшего субъекта наднационального управления (1710-1870-е годы). В 1870-1880-е годы стало ясно, что масонство в качестве доминирующей оргформы закрытых наднациональных форм согласования и управления не срабатывает, не адекватно современному миру. Тем более, что оно раскололось на два противоборствующих лагеря, один из которых – немецкий – был, во-первых, национально ориентированным и нелиберальным, что явно нарушало либерально-космополитические принципы континентальных лож масонства; во-вторых, явно противостоял Великобритании и ее ложам, как островным, так и континентальным.

Перед британским правящим классом, который в течение почти двух столетий в той или иной степени контролировал все или почти все масонские ложи Европы, остро встала задача создания принципиально новой формы организации закрытых наднациональных структур согласования и управления, подкрепленных британской мощью. А вот с этим-то как раз были проблемы: для тех задач, решением которых должна была заниматься новая закрытая («тайная») структура (или структуры) одной британской мощи было недостаточно, и альбионские «конструкторы» с необходимостью развернулись в ту единственную сторону, в которую они могли развернуться – в сторону США. Выход они увидели в укреплении англо-американского (англосаксонского) единства – финансово-экономического и политического, вплоть до формирования англо-американского истеблишмента, разумеется, главным образом тайного. Только такой субъект мог решить «пятиугольную» («пентаграммную») задачу:

• поставить под контроль финансы США, создав таким образом единую англосаксонскую финансовую систему;

• сокрушить Германию (и другие европейские и евразийские империи);

• присвоить русские ресурсы, ослабив, а еще лучше полностью разрушив Россию;

• развязать евразийскую, а еще лучше мировую войну и таким образом устранив конкурентов;

• установить мировое господство англосаксов как особой (высшей) расы под эгидой созданного ими же мирового (наднационального) правительства.

Расовый аспект британского господства в качестве ставившейся задачи необходимо особо подчеркнуть. Об этом писали многие представители закрытых британских структур. Ограничусь А. Милнером: «Я империалист, а не сторонник Малоанглии (not a little Englander), потому что я патриот Британской Расы. Британское государство должно следовать за расой». Нацисты Третьего рейха лишь вульгарно реализовали на практике расистские идеи и схемы, разработанные в последней трети XIX – начале ХХ в. британской аристократией и ее интеллектуальной обслугой. На «десерт» фраза Г. Уэллса, сказанная им в 1902 г.: «Единственным разумным и логичным решением в отношении низшей расы является ее уничтожение». Если учесть, что для Уэллса, Киплинга и многих их единомышленников в разряд «низших рас» автоматически попадали те, кто сопротивлялся установлению британского господства над ними, то ситуация проясняется вполне. Недаром в одном из стихотворений Киплинга говорится о том, что если «черная сволочь» не захочет понять цивилизаторских устремлений британца, белого человека, то «эту черную сволочь пулеметом надо унять».