Тайна оберега - Татьяна Милях

Заворожённый игрой пламени Левашов отрешённо смотрел на огонь, когда к нему подсел Прохор.

– О чём, Евсей Фёдорович, задумался? Не о своей ли польской крале? – подколол он племянника.

– Да нет, Прохор Алексеевич. О боярине Григорьеве думаю, да о дочери его, – покачал княжич головой.

– Понятно, – нахмурился Долматов. – Не переживай, Евсей, с утра в Москву отправлюсь, разберусь… – пообещал он и криво усмехнулся. – А я-то думал, свою панну всё забыть не можешь.

Тоже усмехнувшись, Левашов вздохнул, и образ прекрасной полячки предстал перед глазами. Три седмицы минуло с того дня, как он расстался с любовницей. И теперь Евсей невольно вспомнил о той страстной встрече и горячем теле красавицы, но не желая напрасно волновать кровь, он постарался откинуть ненужные мысли и огляделся. Таяна пыталась пристроиться у костра, и Левашов, заметив её жалко скрючившуюся фигурку, предложил:

– Трофимка, вон ложись на ортьму40 рядом со мной. Ночи-то прохладные, замёрзнешь один.

Девушка смутилась, но понимая, что её отказ покажется странным, послушно поднялась и улеглась рядом с княжичем. Накрыв и себя, и «парня» шерстяной епанчей41, Евсей моментально уснул. Над лагерем разнёсся дружный храп утомившихся воинов, но не он не давал девушке покоя: боясь пошевелиться, Таяна прислушивалась к ровному дыханию Левашова. Она смотрела на мужчину, о котором грезила ещё девчонкой, и с сожалением осознавала: её детская наивная привязанность никуда не делась, а наоборот только окрепла и, заполнив нежностью душу, ещё сильнее опутала чарами.

Никогда раньше грудь не щемило так мучительно, – осознавала Таяна. Лишь Евсей приводил её в столь лихорадочное смятение. Ни один другой парень не заставлял девичье сердечко так петь, тоскливо вздыхать и предательски трепетать, словно осиновый лист, терзаемый мятежным ветром.

Стёпка вроде и нравился Таяне, но вовсе не волновал так, как княжич. «Да и поляк этот, Болеслав, уж насколько хорош, но ни на мгновение не вздрогнуло сердечко ни от прикосновения его, ни от поцелуя» – взволновано размышляла она. А стоило Евсею только взглянуть и улыбнуться ей ласково, как душа расцвела весенними садами, запела звонкими птицами, зазвенела весёлым ручьём. «Что со мной такое?» – печально вздохнула девушка и прикоснулась кончиками пальцев к щеке Левашова. Осторожно скользнув по коже, она робко дотронулась до его губ. Как ей хотелось прикоснуться к ним не рукой, а своими губами! «Не стоит мечтать о несбыточном», – обречённо подумала Таяна, порывисто повернулась на другой бок и тут же уткнулась лицом в мокрый нос Грома.

Пёс настороженно скосил на девушку глаз и замер, явно ожидая, прогонит или нет? Таяна улыбнулась лохматому соседу. «И когда ж ты успел подкрасться? А, Громушка?» – прошептала она и, запустив руку в густую шерсть, почесала собаку за ухом. Пес, облегчённо вздохнув, зажмурился, весьма довольный ласке и позволению спать рядом.

– Спокойной ночи, Громушка, – пробормотала девушка и тоже закрыла глаза. Ровное дыхание Евсея и тепло его тела успокаивали, и вскоре она тоже погрузилась в сон.

Таяну разбудили голоса ратников. Утро оказалось на самом деле свежим и прохладным, и девушке вовсе не хотелось выбираться из-под уютного плаща, к тому же спину так приятно грел пёс. Но понимая: не дело ей разлёживаться, Таяна потянулась и поднялась. Быстро перекусив, отряд засобирался в дорогу. Прохор Долматов первым оседлал коня:

– До встречи! – кивнул он Левашову и повернул в сторону Москвы.

Проводив дядьку, Евсей озадаченно взглянул на Таяну.

– А Трофимка с кем поедет? – спросил он дружинников.

– Да хоть и со мной, – предложил молодой ратник. – Этот тщедушный весит-то всего ничего. Пепел выдюжит.

– Вот и хорошо, Еремей, – согласился княжич.

Не мешкая, воины вскочили в сёдла, и Таяна, пристроившись позади парня, опасаясь выдать себя, старалась держаться на расстоянии. Когда они тронулись, Ерёма фыркнул:

– Ну и чего ты? Держись крепче! Чего сторонишься, словно девка красная?

– Вот именно! Что я, девка что ли, к тебе прижиматься? – огрызнулась Таяна.

– Будто знаешь, как девки прижимаются? – лукаво улыбнувшись, покосился парень.

– Знаю, – усмехнулась она.

– Гляди-ка каков! На губах молоко не обсохло, а уж с девками обнимался! – засмеялся Еремей. – И кто ж к тебе прижимался?

– Не твоё дело, – буркнула Таяна.

– А тебе, Ерёма, похоже, завидно, – спасая девушку от насмешек молодого воина, вступил в разговор Богдан.

– Да вот ещё! – поморщился парень. – Я вообще жениться не буду, – важно заявил он, и мужчины дружно заржали.

– Неужто в монастырь собрался? – подколол седоусый.

– Почему в монастырь? Вон Прохор Алексеевич не женится и живёт себе, на жизнь не жалуется. Видел я, как мужики из-за этих баб мучаются, – важно заявил юноша.

– Дурак ты, однако, Ерёма, – усмехнувшись, покачал головой Богдан.

– А чего? – не понимая, вылупил тот глаза.

– Так из-за женщины и не женится Прохор. Обиду забыть не может.

– Ну, а я о чем? Одни беды от них, от баб этих! – с видом знатока проговорил Ерёма, и мужчины, потешаясь над наивной самоуверенностью молодого товарища, переглянулись и снова засмеялись.

Целый день ратники не сходили с дороги, а ближе к вечеру вновь стали лагерем. Таяна решила выпросить у Ерёмы лук.

– На что тебе? – нахмурился тот.

– Поохотиться хочу.

– И что, и тетиву натянуть осилишь? – хохотнул Ерёма.

– Не хуже тебя, – обиженно поджала губы Таяна.

Парень пожал плечами и, усмехнувшись, передал «Трофимке» лук.

Облегчённо выдохнув, Таяна скрылась в лесу: теперь под благовидным предлогом она могла отойти от отряда подальше и, наконец, спокойно справить естественные надобности. Осторожно пробираясь по лесу, охотница к своей радости заметила зайца. Стрела беззвучно рванулась к цели, и через мгновение здоровенный русак сделался трофеем девушки. С гордостью осмотрев добычу, она, вполне довольная собой, привязала тушку к поясу и подумала: «Вот утру я тебе нос, Ерёмка».

Ещё немного побродив, Таяна направилась назад к лагерю. Она уже слышала голоса воинов, когда прямо из-под её ног выпорхнул рябчик. Не задумываясь, девушка вскинула лук и выстрелила. Кувырнувшись в воздухе, птица рухнула на раскидистый дуб, растущий неподалёку от поляны, где расположились воины. Добыча, запутавшись в ветвях, повисла высоко над землёй, и Таяна с досадой фыркнула. Терять трофей не хотелось, и она полезла на дерево. Добравшись до рябчика, охотница подхватила тушку и так же привязала её к поясу. Она уже было собиралась спускаться, но тут раздался хруст сухой ветки, и, обернувшись, девушка заметила одетых в разношёрстную европейскую одежду людей. Вооружённые кто чем незнакомцы осторожно подкрадывались к русскому отряду, и у Таяны не оставалось сомнений в недобрых намерениях лесных бродяг.