Нежные щечки - Нацуо Кирино

Чтобы подкрепить свою версию, он установил слежку за попавшим под подозрение студентом. Если Уцуми ошибался, ему суждено было стать всеобщим посмешищем, но зато, если удастся прищучить преступника, он герой. И при таких мизерных шансах на успех он должен был взять передышку для операции! Уцуми сразу же подумал о нескольких коллегах, которые будут рады узнать, что у него рак и он вынужден взять отгулы. Ему даже слышалась громкая брань некоторых из них: «Да чтоб эта скотина Уцуми сдох!» Окажись он сам на их месте — повел бы себя точно так же. Более того, эта болезнь могла помешать его карьере. Потом придется потрудиться не на шутку, отрабатывая отгулы. Мысли Уцуми все крутились и крутились не столько вокруг проклятой болезни, сколько вокруг его работы.

Через несколько дней были готовы результаты биопсии.

— К сожалению, были обнаружены раковые клетки. Но похоже на раннюю стадию, когда рак еще хорошо поддается лечению. Так что давайте уж постараемся и поборем его.

После уговоров Катагири Уцуми согласился на операцию по полному или частичному удалению желудка. Они определились, когда он ляжет в больницу и когда его прооперируют. Через две недели ему удалили желудок и селезенку.

Катагири только сказал, что операция прошла хорошо, и велел спокойно восстанавливаться.

После операции появилось много неприятных моментов, к которым нужно было привыкать: он не мог есть помногу в один присест, после еды у него резко падал сахар в крови — проявился так называемый демпинг-синдром. Но по крайней мере, он был жив. По мере того как к нему возвращались физические силы, у него появился и аппетит. Уцуми стал набирать вес, у него улучшился цвет лица. Проведя в больнице месяц, он сразу вышел на работу. Готовка и само принятие еды делали его жизнь дискомфортной и отнимали время, но он был счастлив, что жив и смог вернуться к любимой работе.

Он прошел от рядового полицейского в управлении Томакомаи до следователя, сдал экзамен на звание лейтенанта и два года назад был прикомандирован к Первому следственному отделу полиции Хоккайдо, куда так стремился. На достижение заветной цели ушло двенадцать лет. Работать в Первом отделе стало целью Уцуми с первых дней учебы в полицейской академии. Он прошел через скучную службу в полицейском участке в глухомани, где самым громким происшествием был выход медведя из леса; затем Уцуми вернулся в Томакомаи, где стал следователем. С тех пор он шел на все, лишь бы выделиться: активно высказывался на собраниях, специально оставлял без внимания брошенные на улице велосипеды, чтобы позднее читать нотации школьникам, пытающимся «взять их на время покататься». Даже если начальник не нравился ему, он не ленился прийти посоветоваться с ним, поучаствовать в его подковерных играх, преподнести подарок. И чем больше его ненавидели коллеги, тем больше он ломал голову над тем, как бы ему выслужиться. Результатом его усилий стало назначение в Первый следственный отдел. Он даже мысли не мог допустить, чтобы его сломила какая-то там болезнь. Уверовав, что здоровье его идет на поправку, он регулярно принимал антираковые средства.

Вернувшегося на работу Уцуми ждала неприятная новость: студент, за которым он охотился, бросил училище и исчез. И все это произошло за какой-то несчастный месяц, который он провел в больнице. Студент умудрился выбрать правильное время, чтобы скрыться. У следствия не было никаких зацепок, и все шло к тому, что преступление останется нераскрытым. Если бы не операция, он бы его точно арестовал, и тогда было бы чем гордиться. Уцуми грызла досада. Естественно, он не стал докладывать начальству о бегстве студента, за которым следил по собственной инициативе, украдкой. Нет раскрытия преступления — нет личной выгоды. Таким вот полицейским был Дзюнъити Уцуми.

Прошел почти год после операции, и состояние Уцуми ухудшилось. Тело его все время казалось каким-то ватным — как бывает при простудах. Снова появилась исчезнувшая было тупая боль.

Обеспокоенный Уцуми вновь обратился к Катагири.

— Доктор, вы же полностью опухоль удалили?

— Удалил. У вас ведь кардиального клапана нет. Думаю, что из-за рефлюкса желчи начались воспалительные процессы в пищеводе. Пропишу вам лекарство.

Сперва лекарство помогало, но через некоторое время перестало: боль не проходила. Его атаковали приступы тошноты. Когда есть ему стало еще труднее и он похудел на десять килограммов, Уцуми с новой настойчивостью принялся пытать Катагири:

— Что-то улучшений нет, вам не кажется? Доктор, вы мне, пожалуйста, только не врите. Я вам уже говорил — это мое тело.

— Мы удалили всю пораженную раком ткань. Так что, думаю, все нормально.

— Если нужна еще одна операция — я готов.

— Такой необходимости нет. Если вам очень плохо, можем положить вас на отделение, поставить капельницу, — делая вид, что не замечает раздражения Уцуми, твердил Катагири, отводя взгляд.

Так ничего и не добившись, Уцуми с этого вечера начал украдкой следить за Катагири.

По окончании рабочего дня в шесть вечера Катагири садился в свой «вольво» и ехал по заснеженной дороге домой. Жил он в многоквартирном доме на юге города. Вместе с ним жили жена — преподаватель университета, ее мать и малолетняя дочка. Раз в неделю у него было ночное дежурство. Такими были результаты расследования Уцуми. Однако в субботу вечером Катагири поехал не прямо домой, а поставил свой «вольво» на стоянке у здания муниципалитета. В баре Катагири ждала молодая женщина. Это была та самая девица из регистратуры, которая, когда Уцуми впервые пришел в больницу, направила его к доктору. Уцуми удостоверился, что девица с Катагири после бара уединились в гостиничном номере, и на следующей неделе снова поехал в больницу.

Уцуми ждал в коридоре, когда увидел спешащего вдоль красной полосы Катагири — подол его накрахмаленного белого халата развевался на ходу. Красная полоса вела в отделение гастроэнтерологии. Заметив стоящего в углу Уцуми, Катагири обомлел.

— О, Уцуми-сан!

— Здравствуйте, доктор!

— По какому поводу сегодня? Плохо себя чувствуете? Боли?

— Да нет. Так, переговорить надо.

Они вместе зашагали по коридору. Уцуми стал задыхаться — он уже не поспевал за здоровым человеком. Невольно он ухватился за плечо Катагири.

— Вы в порядке? — Катагири остановился, в глазах его читался испуг.

— Доктор, у меня рецидив?

— Ну что вы такое говорите! Это вы о язве? Мы все, что нужно, удалили. Так что этого не может быть.

— Почему же вы тогда не проводите обследование?

— Если настаиваете, мы можем сделать обследование.

— Думаете, меня такой ответ устроит? Это касается моей жизни. Не пытайтесь так просто от меня отвязаться, — пригрозил Уцуми.

Вздрогнув, Катагири посмотрел на осунувшееся лицо и впавшие глазницы Уцуми. Уцуми натянуто засмеялся.

— Сколько мне осталось, доктор?

— Этого я сказать не могу. Так как это не будет правдой.