Крейсер I ранга "Россия" (1895 – 1922) - Рафаил Мельников

Работа шла без сучка, без задоринки. Минное дело было тем главным опытом (в искусстве стрельбы эскадры что-то все же ладилось не до конца), в котором уроки не только освоили, но и практикой отработали почти что на все сто процентов. Выяснилось вскоре, однако, что и в этом искусстве, особенно в траловом вооружении и тактике, немцы скоро начали наступать русским на пятки. Но пока что все шло отлично.

С наибольшей и понятной обстоятельностью (это был неоспоримый успех флота и его штаба) планы операции (варианты предусматривались разные – от полной открытости до встречи с крупными силами противника) и ход ее выполнения представлены в труде "Флот в мировой войне" (М., 1964, с. 131-136.). Подчеркнуть следует лишь два обстоятельства. Первое – это решающая роль, которая отводилась "России", и ее блистательное исполнение крейсерами. Задача пройти незамеченными линию германских дозоров и перекрыть минами фарватеры германского флота к подходу к Килю и Свинемюнде была выполнена безукоризненно. Все было сделано с хорошим военным расчетом.

Командовавший операцией начальник отряда заградителей контр-адмирал Канин не поддался соблазну уничтожить оказавшийся неподалеку крейсер "Ундине" и сохранил скрытность, от которой зависел весь успех экспедиции. Так же поступил и "Богатырь", который, чтобы не навести противника на "Россию", прилагал неимоверные усилия, чтобы уйти от упорно пытавшегося войти с ним в контакт неизвестного корабля. Большую роль сыграли сброшенные "Россией" имитаторы перископов подводных лодок.

Произошедший через несколько дней подрыв на мине (а их было выставлено 100 штук банками на протяжении 10 миль) германского крейсера "Газелла" немцы объясняли атакой подводной лодки. В ходе операции, в средней части Балтики, также по 100 мин поставили крейсера "Богатырь" и "Олег". Чуть позднее на минах подорвался и крейсер "Аугсбург" (но был восстановлен). Известно по крайней мере о трех пароходах, погибших на минах между о. Борнхольм и банкой Штольпе ("Бавария", "Кенигсберг" и "Грета Хамсот").

Главным же итогом был моральный удар по противнику, и значительное стеснение бывшего до того весьма интенсивным судоходства между портами Германии и Швеции, а также необходимость значительного усиления техники и совершенствование тактики траления. Этот опыт немцы в дальнейшем широко применяли при вторжении в 1915-1916 гг. в русские воды.

В годы первой мировой войны: 203-мм орудие на палубе крейсера "Россия"

Броненосный крейсер "Россия". 1910-е гг. Вид с носового мостика на левый борт

Второе обстоятельство, требующее уточнения, – проникшая со страниц эмигрантских изданий версия об особо героической роли участвовавшего в операции "России" флаг-капитана А.В. Колчака (флаг-капитан по оперативной части штаба Командующего флотом), он был действительно инициатором, а подчас и исполнителем предпринимавшихся тогда операций. Но вряд ли можно проверить сцену, представленную в 1930 г. в газете "Возрождение" вице-адмиралом М.А. Кедровым.

В ней А.В. Колчак, узнав о намерении командовавшего экспедицией начальника отряда заградителей контр-адмирала В.А. Канина (1862-1927, Марсель) повернуть на обратный курс из-за риска обнаружения корабля немцами, совершает театральный жест – бросает на штурманский стол предписание командующего о смещении адмирала и передаче командования ему Колчаку. В действительности вариант отхода от назначенной по плану точки постановки мин предусматривался, и заслугой А.В. Колчака было лишь то, что в критический момент он сумел напомнить адмиралу: "Ваше превосходительство, ведь мы почти у цели" и что явной опасности обнаружения пока что нет. Это позволило В.А. Канину решиться на риск и вернуть корабль к назначенной точке постановки. Риск оказался оправданным, и в исходе операции адмирал особой благодарностью отметил инициативу А.В. Колчака.

Конечно, уяснить картину произошедшего могли бы помочь вахтенный журнал корабля, дневник Н.О. Эссена и донесения участников событий. Нельзя, однако, не согласиться с решительным опровержением легенды как вздорной, нелепой и ненатуральной, которое в том же 1930 г. в редакции "Морского журнала" в Праге опубликовал контр-адмирал В.К. Пилкин. Именно так, по словам адмирала, представляли себе происшедшее другие его свидетели: командир "России" капитан 1 ранга Н.Л. Подгурский, старший офицер (в 1914-1915 гг.) капитан 2 ранга А.К. Пилкин (1881-1960, Ницца), флаг- офицер Канина старший лейтенант барон Н.А. Типольт (1884-1967, Париж).

Все они не допускали и мысли о том, чтобы Н.О. Эссен опустился до низости к им же назначенному начальнику экспедиции представить тайного комиссара с особыми полномочиями. "Не мог и рыцарски благородный, прямой и честный А.В. Колчак принять на себя роль тайного соглядатая" – писал В.К. Пилкин.

Осталось, однако, невыясненным, почему с такой сомнительной версией о Колчаке в роли комиссара мог выступить вице-адмирал М.А. Кедров. Возможно, из желания усилить личность героически погибшего от рук большевиков А.В. Колчака. На подобное отклонение от правды, сделавшее А.В. Колчака героем организации обороны Моонзунда, в том же "Морском журнале" № 28(4), апрель 1930 г. (с. 81-92) указывал один из авторов первоначальных планов обороны капитан 1 ранга А.Н. Щеглов (1875-1953, Ментон). Его удивила попытка контр-адмирала М.И. Смирнова (1880-1940, Лондон) в "Морском журнале" № 25) приписать А.В. Колчаку славу организатора импровизированной обороны Моонзунда, отчего немцы ее будто бы преодолеть не сумели.

В действительности оборона позиций Моонзунда не была достаточно прочна именно из-за несовершенства в силу его создания. Из первоначальных планов войны ее исключали как раз при участии А.В. Колчака. Такое же отклонение от истины, разрастаясь чуть ли не в подвиг "Варяга", совершили авторы журналов "Военная быль" (1961, № 47, с. 26-27). И уже никак не стоило деликатно называть "легендой" буффонаду, которую журнал "Гангут" поместил в одном из своих выпусков. Таков отстающий и непреодолимый закон ностальгии, толкающий людей в объятия сомнительных легенд, но не позволяющий подняться до осмысления причин событий. Вот почему история, оставаясь все же наукой, будет в той или иной мере страдать от субъективности ее авторов. Неполнота сведений, умолчание, а подчас и прямые фальсификации сильно мешают пониманию истории.

Далеко не полно будет отражена и роль "России" в событиях продолжавшейся войны. Нужна, конечно, хотя бы хроника действий корабля по вахтенным, навигационным и флагманским журналам.

Но РГА ВМФ уже закрыт.

В годы первой мировой войны: в походе