Мечтатели Бродвея. Том 1. Ужин с Кэри Грантом - Малика Ферджух

Старый швейцар в расшитой золотом ливрее, фуражке с золотым околышем и желтых перчатках поклонился им и открыл стеклянные створки двери дома 779 на Максфилд-Пэрриш-сквер. Было слышно, как шуршат вдали на проспекте автомобильные шины по сухой листве, нанесенной ветром из Центрального парка. Хэдли спрятала руки в рукава пальто.

В отделанном мрамором лифте она стянула полы, прикрывая ноги, пока лифтер, тоже весь вызолоченный и прямой, как кол, возносил их к звездам.

Дверцы кабины бесшумно открылись перед лестничной площадкой, уже похожей на роскошную квартиру. Пурпурный ковер, зеркала, бархатная оттоманка, растение с острыми листьями в медном ведерке, далекий-далекий потолок. Хэдли вдруг почувствовала себя крошечной.

Перед тем как позвонить в единственную высоченную дверь, Джей Джеймсон Тайлер Тейлор шепнул:

– Называйте меня Джей Джей, так будет проще.

Хэдли кивнула, зная, что постарается не называть его никак. Она чувствовала себя мухой в кукольном доме великанов, последней из семи неточностей на картинке в субботнем приложении.

Женщина с серым шиньоном открыла им дверь и посторонилась.

– Как он, миссис Бауэр?

– Он очень слаб. Такой слабости еще не было. Я иду его проведать.

Глаза у нее были сухие и блестящие, как будто она не спала ночь или недавно плакала.

– Идемте, Хэдли, – сказал он.

Она последовала за ним, неловко ступая в ботинках по толстому ковру, путаясь в длинном пальто. Они пересекли большие, скудно освещенные комнаты, поднялись по гулкой лестнице, миновали пустые коридоры. Хозяин шел быстро. В какой-то момент он скрылся за поворотом галереи. Хэдли остановилась, растерянная, забытая среди гардин и колонн, борясь с искушением повернуть назад. Тут он появился.

– Всё в порядке?

– Д-да. Я только думаю, не придется ли нам пересечь Рио-Гранде, чтобы добраться до места.

Он вернулся и взял ее за руку.

– Я иду слишком быстро, простите. Конечно, вы же не знаете.

Нет, она действительно не знала и никогда не видела ничего подобного. В «Джибуле» вся ее комната измерялась двенадцатью шагами.

– Мы пойдем сначала в гардеробную, – сказал он. – Подберем для вас что-нибудь более… подходящее, и я вкратце расскажу всё, что вам надо знать.

Они миновали ванную комнату, сверкавшую, как зал аэропорта, и оказались в гардеробной, где у Хэдли голова пошла кругом от высоченных дверей, зеркал и сияющей меди. Джей Джей открыл одну створку, другую. Их отражения множились, дробясь в зеркалах. Казалось, будто их не двое, а сто, а нарядов в шкафах тысяча и обуви ненамного меньше – в парах.

– Что вы хотите надеть?

– От… откуда я знаю?

– Надо выбрать. Это одежда моих сестер. Они здесь больше не живут.

Неужели сестры теперь ходят голыми? У Хэдли не укладывалось в голове, что можно бросить такое количество платьев, не почувствовав себя осиротевшей. Он перебирал вешалки, чехлы, лихорадочно выбрасывал из шкафа всё вперемешку, tutti frutti – абрикосовое платье, лимонную блузку, вишневый ансамбль, миндальную юбку… Настоящий пир.

У нее закружилась голова, как на третьем этаже универмага «Бергдорф-Гудман» в сезон распродаж. С той разницей, что там она только читала ярлыки.

В конце концов она решилась взять костюм в мелкую клетку изысканного серого цвета, с прямой юбкой: он напомнил ей Лорен Бэколл в конце одного фильма с Богартом, название забылось. Хэдли помнила только, как шла Бэколл легкими танцевальными шажками в точно таком же костюме перед самым титром «конец». Хэдли выбрала к нему строгие замшевые лодочки цвета свежего масла (пир продолжался). Она вернула пальто и начала развязывать бант из тафты.

Заметив, что он смотрит на нее – одна рука повисла, другая держит пальто, – она бросила насмешливо:

– Обычно в этот момент мужчины свистят.

Он поспешно нырнул в шкаф в поисках неизвестно чего и сказал оттуда:

– Одевайтесь за ширмой. Мы сможем пока поговорить.

За ширмой, обтянутой бледно-розовым камчатным полотном, Хэдли нашла табурет с обивкой цвета слоновой кости и смогла присесть, чтобы расшнуровать ботинки.

– Я постараюсь, – говорил с другой стороны голос Джей Джея Тайлера Тейлора, – вкратце рассказать о той, кого вам предстоит… заменить.

Она услышала долгий вдох.

– Эйлин… Эйлин моя ровесница, ей двадцать два. Сколько вам лет, Хэдли?

– Двадцать.

– Боже мой, я должен перестать называть вас Хэдли. А это непросто. Так странно, так некомфортно говорить «Эйлин» человеку, которого зовут Хэдли, правда? Ну да ладно. Двадцать лет… Разница не должна быть заметна. Или?..

– Я могу состарить себя пучком.

– У дедушки уже есть один. Пучок миссис Бауэр.

Он ненадолго задумался.

– Эйлин работает в издательском доме «Хэмонд и Шуйлер». Она очень образованная, а сколько читает, с ума сойти. Это ее работа – читать рукописи, выискивать среди них будущие бестселлеры. Она открыла Курта Леннарда. Вы его, конечно, знаете? Его роман «Не стреляйте по солнцу» несколько месяцев продержался в первой строчке рейтинга журнала «Плейбилл». Мы с Эйлин специально ходили в «Готэм Букстор», просто ради удовольствия посмотреть, как его раскупают. После этого успеха Эйлин повысили до главного редактора. Исключительный случай в ее возрасте. Эйлин вообще исключительная, ее ждет исключительное будущее.

Голос умолк. Хэдли привстала на цыпочки. Молодой человек за ширмой стыдливо повернулся к ней спиной, хотя под защитой полотняных стен ей были видны только его волосы.

– Я должна всё это рассказать? – простодушно спросила она.

– Нет. Конечно нет. Если только дедушка вас спросит, но он не сможет, он слишком слаб. Просто будьте… такой, какая вы есть. Вы ему понравитесь, я уверен.

– Вы его очень любите, да?

Пауза была такой короткой, что она ее не заметила.

– Я люблю его больше, чем отца, – признался молодой человек.

– Он, наверно, тоже вас очень любит.

– Дедушка ужасно переживает за меня. Вот почему вы сегодня здесь. Я хочу его порадовать, чтобы его душа была спокойна, когда… если…

– Он живет один в этом большом доме? – задала она вопрос, чтобы ему не пришлось заканчивать фразу.

– С миссис Бауэр, сиделкой, и тремя слугами. Раньше нам принадлежало целое крыло, когда здесь жила вся семья. Мои сестры вышли замуж и уехали, старшая в Калифорнию, вторая в Саванну. Во время войны мои родители вдрызг поругались с дедушкой из-за… Короче, мы переехали. Они не видятся уже шесть лет, только я еще с ним общаюсь.

– Они не знают, что он болен?

Хэдли услышала вздох.