Философия красоты - Екатерина Лесина

не больно, но страшно. Самое плохое, что никто, ни один человек, кроме меня, не видит ни капель, ни ручьев, ни темных язвенных провалов на моих ладонях. Это знак, знак доля меня одного.

Или галлюцинации? Врач говорит, что при моей болезни возможны галлюцинации. Я не верю. Я уже никому не верю.

Химера

Вечер закончился не так, как хотелось бы, несмотря на разговор и уверения Ник-Ника, что все в порядке, давешняя ссора не шла из головы. Та девушка, она ведь такая красивая, неужели к ней возможно привыкнуть? А я? Что я буду делать, когда Аронов решит, что ко мне привыкли? Куда мне тогда деваться? Обратно в подземелье?

Заснула я на рассвете, собственная квартира казалась склепом, а кровать – постаментом, на который гроб ставят. С учетом предсказаний Айши – сочетание очень удачное. И сны снились соответствующие.

Разбудил меня Аронов, точнее даже не разбудил, а попросту вытолкал из кровати, приговаривая, что много спать – вредно, и вообще пора привыкнуть к новому ритму жизни.

– Чего надо? – Я была не в том настроении, чтобы радоваться утру и хорошей погоде, а вот Ник-Ник выглядел довольным, словно Ромео, которому родители Джульетты пообещали руку дочери. Или как старый ростовщик, получивший баснословную прибыль.

– Ну, милая моя, я – гений! – гордо заявил.

– Никто не сомневался.

– Вот именно, вот именно. Ну, чего разлеглась, вставай, пойдем знакомиться.

– С кем?

Энтузиазм Ник-Ника вызывал опасения и желание спрятаться куда-нибудь, чтобы избежать знакомства, правда, опыт подсказывал, что игра в прятки только разозлит Аронова.

– Увидишь, давай, милая, встряхнись, сделай с собой что-нибудь, а то похожа на желе, а я обещал Химеру.

– Кому обещал?

– Твоему будущему партнеру. Если бы ты знала, сколько сил времени и денег я затратил на уговоры… Подъем!

Аронов проорал команду прямо в ухо, и я подскочила. Черт, какой такой партнер не дает мне нормально поваляться в кровати. Я легла под утро, спать хочу, а Ник-Ник орет. Пришлось вставать, умываться – сложный процесс, потому как сначала следовало снять маску, протереть кожу лосьоном, кремом, припудрить тальком, смахнуть излишки талька, одеть маску. Теперь расчесать волосы, подкрасить губы, изобразить улыбку и вперед. Возможно, выданный Ароновым пеньюар и не слишком подходит для знакомства, но другой одежды пока нет, за собственные джинсовые шорты Ник-Ник без лишних разговоров убьет. Видите ли моя манера одеваться убивает его тонких художественный вкус.

В дверь ванной постучали. Аронов намекает, что пора бы показаться людям. А я не желаю никому показываться, я спать хочу.

Ладно, если повезет, то отделаюсь от знакомства быстро. Если не повезет…

– Похожа на драную кошку. – Отпустил комплимент Ник-Ник. – Ладно, сойдет. Пошли. Иван, это Химера. Химера, это Иван.

– Приятно познакомиться. – Сказал Иван.

Иван. Не Иван-дурак, и даже не Иван-царевич – гораздо, гораздо лучше. Иван Шерев собственной персоной.

Кто такой Шерев? Да это имя не нуждается в пояснениях. Шерев – это бренд, это небожитель, это… Да я девчонкой бегала на фильмы с его участием, тогда он играл молодых красноармейцев, вдохновленных и яростных, умирающих с гранатой в руке и именем любимой на устах. Я плакала над каждой из этих экранных смертей, и весь зрительный зал рыдал вместе со мной. После развала Союза мода на кино изменилась, и Шерев стал играть белогвардейцев, тоже идейных, но уже печальных, осознающих тщетность борьбы, но по-прежнему готовых умереть ради России. Белогвардейцы получались даже лучше, шальные корнеты, утомленные войной поручики и один разбойничий атаман, утонувший в болоте. Его герои всегда умирали, и каждая из этих смертей находила свое собственное место в блекло-голубых глазах Ивана. С каждым новым фильмом его взгляд становился тяжелее, жестче, будто Шерев ненавидел тех, кто снова и снова вынуждал его умирать.

А лет пять назад Иван исчез с кинематографического небосвода. Слухи ходили самые разные: и будто он разочаровался в жизни и ушел в монастырь, и то, что встретил свою любовь и уехал в Париж, и совершенно точно, что просто спился… Однажды вышла статья – не помню где, давно это было – в которой говорилось про автомобильную катастрофу и тяжелую травму. А он живой.

Живой и в моей квартире. Сам Иван Шерев.

– А ты и в самом деле похожа на Химеру…

Он улыбался, а я зачарованно рассматривала будущего партнера. Да за одну эту улыбку можно сигануть в пропасть… А глаза стали еще печальнее, уже не голубые, а серые, светло-светло-серые, с темными угольками зрачков и длинными ресницами. В жизни он вообще казался жестче: губы, скулы, подбородок, такие лица принято называть каменными, но, черт побери, я согласна и на камень.

– Молчание – золото, грязь – серебро, холодом сколото, небо свело нас на распутье пьяных дорог, сумрачный путник весел, но строг бог на иконе, и плачет и ждет, тот, кто запутался, тот, кто не смог…

– Иван, прекрати, – попросил Аронов, – прибереги свои стишки для потомков, она их все равно не оценит.

– Как знать, как знать, – Иван по-прежнему улыбался, но теперь его улыбка не казалась искренней, скорее она являлась очередным подтверждением актерского мастерства. Правильно, не надо забывать, что Шерев – актер, хороший актер, которому хорошо заплатили, а я, дура, обрадовалась. Чему радоваться?

– Сейчас отдыхайте, знакомьтесь, только без глупостей, умоляю, а вечером репетиция, в шесть Лехин заедет. – Ник-Ник на минуту добавил. – Иван, смотри, я тебя предупреждал. Ты тоже за ним приглядывай. А послезавтра начнем.

– Что начнем?

– Все начнем, деточка. Все.

И Ник-Ник ушел, оставив меня наедине с Иваном и собственной неуверенностью в будущем. Страшно.

– Милая у тебя квартирка, – Иван дружески хлопнул меня по плечу, – ну, хозяйка, показывай, где у тебя тут жить можно, а то мне еще за вещами съездить надо…

Творец

Аронов был вполне удовлетворен началом игры, вчерашнее представление Айши пошло лишь на пользу делу, и даже статья под гордым заголовком «Скандал недели или Новая Звезда «л’Этуали»» скорее позабавила, чем расстроила. Пусть кричат, пусть выясняют, что же произошло на самом деле, все равно не поймут, а Химере реклама только на пользу. Кстати, и Лехин успокоился, к нему уже обращались, прощупывали почву относительно новой модели «симпатичной девочки в черном». Ну здесь Лехину мешать не стоит, он свое дело знает крепко.

А послезавтрашний показ лишь подогреет интерес. Правда, относительно показа Аронов испытывал некоторые сомнения, но это нормально. Каждый раз, демонстрируя свой гений обывателям, Ник-Ник волновался – сумеют ли понять, сумеют ли оценить полет мысли, оригинальность идеи, качество исполнения… Люди с подозрением относятся ко всему новому и оригинальному.