Чёрный плащ немецкого господина - Галина Грановская

В кабинет заглянула Наташа и удивленно сообщила:.

— Павел Сергеевич, вам жена звонит. Соединить?

Изумленный Павел поднял голову.

— Жена?!

Наташа пожала плечами.

— Она так сказала.

Озадаченный Павел приблизился к телефону.

— Слушаю.

Это и в самом деле была жена — бывшая. Ленка.

— Слушай, что это за фокусы такие? — грозно начала она. — С чего это ты решил, что имеешь право продавать квартиру?

Началось. Впрочем, к нападению он был готов. Раньше, возможно, растерялся бы. А скорее, даже не решился бы даже такое предложить. Продать квартиру! Ленка умела быть грозной, особенно, когда отстаивала свое, кровное. В такие минуты с ней лучше было не связываться. Но это было раньше. Сейчас он с некоторым удивлением обнаружил, что говорит с ней с полным внутренним спокойствием.

— Разумеется, имею. Эту квартиру, между прочим, именно я получил. Так что, как минимум, половина жилплощади моя, и сейчас я хочу свою долю продать. Мне все равно, кто ее купит. Можешь и ты ее купить, если хочешь.

— Я? У тебя? — вскипела Ленка. — Да ни за что! Покупать собственную квартиру!

— Понятно, у тебя такого желания нет, — констатировал он. — Я так и думал. В таком случае, остается только продажа. Стоимость жилплощади в центре довольно высокая, так что, если квартиру продать, тебе из твоей половины ее стоимости хватит денег, чтобы купить однокомнатную квартиру в каком-нибудь менее престижном месте.

Из трубки донесся гневный клекот.

— Я только что сделала ремонт!

— Вот и отлично — дороже продадим.

Он сам себе удивлялся, своему тону, каким говорил с Еленой. Раньше бы никак не осмелился, зная ее характер. Но — то было раньше.

— И не мечтай! — крикнула она. — Я согласия на продажу не дам! Все! Разговор закончен!

Этот разговор, может быть, и закончен. Но делу уже дан ход, и он своего добьется. Ему нужны деньги, и он их получит. Никому не собирается их дарить, а меньше всего Ленке. Эта квартира, по большому счету вообще должна принадлежать только ему, поскольку получил ее он, как молодой специалист. Как инженер предприятия, которое в те времена процветало настолько, что смогло построить для своих сотрудников отличный каменный дом в самом центре города. Квартира хотя и была маленькой, стоила сейчас дорого. Центр стремительно дорожал. Если ее продать и разделить полученную сумму пополам, никто не пострадает. Он на свои деньги купит машину, а Ленка однокомнатную, а то и двухкомнатную, квартирку в каком-нибудь спальном районе на окраине.

Не успел выйти в коридор, как телефонный звонок прозвенел снова. Он вернулся, наверняка зная, что это опять Ленка. И не ошибся.

— У меня есть знакомый адвокат, и я прямо сейчас поеду к нему, — сварливо пригрозила она. — Повторяю, я своего согласия на продажу не дам.

Он был готов к такому повороту.

— Действуй. В таком случае, пока суд будет рассматривать наше дело, я сдам свою часть квартиры. Так что будь добра, к началу декабря освободи одну из комнат. Мне нужны деньги.

Ленка стала отступать.

В ее голосе прорезались жалобные нотки.

— Но у тебя же есть квартира! И намного больше этой. Имей же совесть! Мы же договорились, что эта квартира останется мне!

— Я тебе ничего такого не обещал, — холодно ответил он. — И с какой стати я должен тебе что-то дарить? Я сделал бы это только в одном случае, если бы у нас были дети.

Ленка снова бросила трубку. О детях, наверное, не надо было. Хотя в том, что у них не было детей, не он виноват. Он сколько раз предлагал, но Елене эта мысль никогда не нравилась. Это потеря свободы на долгие годы, твердила. И потом, где растить ребенка — в этой коммуналке (тогда они жили в общежитии для молодых специалистов)? Сначала нужно получить квартиру. Получили. После чего появились новые аргументы: у нас никаких сбережений, а дети — это масса расходов. Потом они копили на мебель. Ленке хотелось купить итальянский гарнитур из натурального дерева. Потом находились всякие иные причины. А потом его должность сократили. После чего вопрос о ребенке отпал сам собой. Другие начались разговоры.

Увольняют в первую очередь кого? — наскакивала Елена. И сама же отвечала: того, кто полный ноль или такой, как ты, растяпа, неспособный за себя постоять. Нолем он не был — вон, сколько грамот в шкафу. Но вот чего-то там выбивать и требовать тогда не умел, это верно. А в тот момент это было и бессмысленно — в течение нескольких месяцев на завод не поступало никаких заказов на «изделия», и волна увольнений лишила должности не одного его. Да, соглашалась Ленка, не ты один пострадал. Но лишь последний идиот, тут же ядовито добавляла, потеряв место инженера, согласится пойти работать сторожем. Это же временно, отбивался он. Завод еще станет на ноги. Не станет! — парировала она. Другие времена! Ну, оправдывался он, я поработаю немного, пока не найду новую работу. Ты ничего не найдешь со своим характером, кричала она, потому что ты лох и растяпа! Это другие зря времени не теряют!

Под «другими» Елена, в первую очередь, себя, любимую, подразумевала. Она тоже попала под сокращение — в те годы не только полувоенные предприятия свертывали производство, — останавливались крупные заводы, не говоря уж о какой-то там «Рембыттехнике», где она работала. Надо сказать, она действительно быстро сориентировалась в новой обстановке и, взяв в аренду бывший хлебный ларек, сделала там ремонт и на пару с подругой открыла парикмахерскую. Людмила умела стричь и делать прически, а Ленка мыла клиенткам головы, красила волосы и делала маникюр-педикюр. И, наверное, хорошо. Потому что вскоре стала возвращаться домой с кое-какими деньгами. Доходы парикмахерской постепенно росли; через некоторое время уже не Елена мыла клиенткам головы и красила им ногти, а несколько, нанятых для этих целей, девушек. Вечерами, пересчитав выручку, она строила планы по поводу собственного салона красоты. Помечтав, возвращалась на грешную землю и начинала промывать мужу мозги. Красной нитью ее вдохновенных монологов была не совсем свежая мысль — настоящий мужчина должен быть, прежде всего, добытчиком. Он отмалчивался — ссориться не умел. Родители его как-то умудрились прожить сорок лет без скандалов, и потому не научили его отстаивать собственные интересы в подобных ситуациях. Но всякому терпению приходит конец. Став больше зарабатывать, Елена стала и больше тратить. Началось с походов в рестораны, куда они с подругой его не приглашали. Потом она вступила в какой-то клуб предпринимателей, и на собрания, с непременным фуршетом в конце, демонстративно ходила одна. Чтобы показать ему, кто есть кто. Возвращалась в боевом настроении, опять начинались упреки. В один прекрасный день он решил, что с него хватит. В самом деле, их давно ничего не связывало. Детей не было, а жизненные траектории расходились все дальше и дальше. Однажды, когда она в очередной раз начала промывать ему мозги, он собрал кое-какие вещи, и ушел к матери. Мать повздыхала, но он знал, что в глубине души, она этому рада. Потому что с самого начала считала, что горластая Елена ему, интеллигентному доброму мальчику из хорошей семьи, не пара. И внуков, которые бы примиряли ее с невесткой, не было. Отец к тому времени уже умер и матери одиноко было. Так что возвращение сына для нее стало нечаянной радостью. Смысл жизни снова появился — готовить, кормить его. Снова было с кем вечером поговорить.