Снайперы Сталинграда - Владимир Першанин

— Что с ними? — спросил он у санитара.

— Ноги пилить привезли, — ответил тот.

— Как пилить?

— В снегу дня три полежали, а мороз под сорок. Пока командиры расчухались, все сплошь обморозились. Вот теперь ноги отпилят и отправят домой героев.

Егор Иванович и сам отморозил тогда пальцы на ногах. Обошлось без ампутации, но в морозы они ныли и спустя три года.

Спустя пару дней Ермакову и Матвею Черных вместе с напарником, охотником-сибиряком Михаилом Холодовым, приказали занять позиции возле отбитого железнодорожного барака. Имелись сведения, что немцы готовятся нанести удар со стороны трехэтажного дома на бугре и даже пустить в ход танки.

Насчет танков Андрей сомневался, их осталось у немцев в Сталинграде немного. Но если они решили снова отбросить батальон да и, возможно, весь полк снова к Волге, несколько штук могли наскрести.

Тем более немецкое командование хорошо знало, что обороняющие советские батальоны могли противопоставить танкам лишь немногие противотанковые ружья, бутылки с горючей смесью и гранаты, которыми, судя по газетным статьям, уничтожают немецкие «панцеры» с необыкновенной легкостью и в больших количествах.

На самом деле вывести из строя Т-3 или Т-4 с усиленной броней можно было лишь в редких случаях, заманив глупых немцев в какой-нибудь узкий тупик. Но в тупики танки лезть не торопились, расстреливая траншеи, пулеметные гнезда, как правило, с открытых мест.

Инструктировал снайперов их новый командир, лейтенант Чумак.

— Будет атака или нет, неизвестно, но вы сами видели, какая возня на том участке творится. Боевое охранение в целое укрепление превратили, ну а кирпичный дом и укреплять сильно не надо. Там подвалов да закутков достаточно. Выберите позиции: основные, по паре запасных и обязательно пути отхода.

Матвей Черных вместе со своим напарником-сибиряком взяли на себя левый фланг. Ермаков присмотрел развалины дома, от которого осталась, по сути, одна стена. В свое время она защитила его с Максимом от пулеметного огня. Последние дни Андрей выходил на «охоту» в одиночку. Максим Быков лежал с ранением в полковой санчасти.

Прятаться под стеной Ермаков не рискнул. Тяжелый снаряд мог развалить ее до основания. Выбрал более-менее уцелевший участок развалин, хоть и небольшой, но имевший два окна и закутки на первом этаже, где сохранилась даже часть перекрытия.

Неуютно было находиться в засаде одному. Привык за это время к Максе Быкову. Хоть и суетливый, с трудом осваивающий свою новую профессию. Не получается из него толковый снайпер, но зато обладает цепким зрением и в трудную минуту не подведет. Но Максим лечится в полковой санчасти, оборудованной под обрывом. Другой мог сработать под дурака и напроситься в госпиталь на левый берег, но Быков бросать отделение и особенно Андрея не хотел.

— Поваляюсь, отосплюсь, — жмурился Максим, — санитарок пощупаю и к празднику вернусь. А ты без меня там поосторожней будь. Влезли с дури к фрицам в зубы — едва вырвались. Второй раз так не повезет.

— Ладно, лечись, — обнял на прощание Макею. — До встречи.

Но оба прекрасно понимали, что встречи может и не быть. Просто не хочется о плохом без конца думать — свихнуться можно.

Максим пытался заигрывать с Зоей, но та пошла проводить Андрея. Когда он обнял ее за плечи, женщина податливо прижалась к нему.

— Вечером встретимся, — вдруг сказала Зоя, и Андрей понял, что «встречаться» она собирается не просто так.

— А Вася Палеха?

— Что Палеха? Такой же мужик, как все. Думал, если командир роты, то я перед ним сразу расстелюсь. Ну было дело, побаловались и хватит. У него жена, дети, да и старше меня в два раза.

Андрей шел молча, и Зоя дернула его за рукав.

— Что, разонравилась?

— Нет.

Она неожиданно рассмеялась и быстро поцеловала в губы.

— До встречи. Кроме тебя, у меня никого нет. Запомни.

Трехэтажный дом давно лишился половины крыши и части третьего этажа. Фугасный снаряд, выпущенный с левого берега, проломил на втором этаже дыру метра два в диаметре. Еще один обвалил угол и снес балкон, повисший на арматуре.

Комнаты, обращенные окнами к набережной, имели когда-то нарядные балконы с видом на Волгу, лепнину под карнизами, оцинкованные дождевые трубы. Дом изрядно поколотили, но разрушить добротную кладку гаубичные снаряды не смогли. Немцы чувствовали себя в нем довольно уверенно. С бугра хорошо просматривались окрестности, Волга и прибрежный лес на левом берегу.

Тяжелые орудия здесь не устанавливали. Место открытое, и в ответ посыпались бы наши гаубичные снаряды. Но пулеметами дом был напичкан от подвала до третьего этажа. Имелись минометы, а подходы были наверняка заминированы.

Через несколько дней праздник — Седьмое ноября. Жди «подарков» от фрицев, да и наши в долгу не останутся. День выдался морозный, градусов восемь, не меньше. Лежать на одном месте было тяжело, приходилось непрерывно шевелить пальцами рук и ног.

Атакой пока не пахло, но ближе к полудню дали несколько залпов минометы. Железнодорожный барак, где укрепилась восьмая рота, накрыло фонтанами взрывов. Хотя в развалинах все, что могло гореть, уже выгорело, мины подожгли полуразрушенный склад и кустарник в торце барака.

Заметив, что несколько красноармейцев, спасаясь от огня, бегут к укрытиям, заработали сразу два пулемета. Трассы летели из пролома и одного из подвальных окон. В подвале был установлен станковый МГ-42 пулемет с точной оптической наводкой и высокой скорострельностью. Проследив трассы, Ермаков увидел, как одна хлестнула по бойцам, бегущим от горящего склада к бараку.

Бежавший впереди красноармеец упал, двое подхватили его под мышки, потащили. Ноги бессильно волочились по земле, видимо, зацепило его крепко.

Андрей поймал пульсирующие вспышки и дважды выстрелил, попав в пулеметчика со второго раза. МГ замолчал, а Ермаков оглянулся в сторону барака. До укрытия успел добраться лишь один из троих бойцов.

Оживший через минуту пулемет взялся за Андрея. Немцы поняли, что действует снайпер и, хотя при солнечном свете не смогли точно засечь вспышки, били, не жалея патронов. К МГ-42 присоединился пулемет в проломе второго этажа.

Очередь разрывных и бронебойных пуль смахнула кирпичный гребень в метре от головы. Еще одна очередь накрыла соседнюю, запасную амбразуру. Там задымилась, разгораясь мелкими язычками огня, травяная подстилка, подсохшая на морозе. Пули шли густо. А теперь полетят мины. И хотя немцы наверняка не видели Андрея, но частые очереди дождем обрушились на участок, через который предстояло проползти и нырнуть в подвал.

Ермаков замешкался. Ползти вперед означало наверняка угодить под пули. Первая мина, со звоном набрав высоту, летела вниз. Ударила в груду кирпичей, разбила и разбросала ее фонтаном обломков. Крупный металлический осколок врезался в стену и отскочил, оставив выщербину с два кулака глубиной. Все заволокло дымом и рыжей копотью.