Темные тени нехорошей квартиры - Евгения Михайлова

– Леша, а твой офис далеко? – небрежно спросила она.

– Через квартал, – улыбнулся он. – Я арендовал помещение рядом с домом при первой же возможности. Получилась производственная база. Если кому-то нужно поработать в покое и одиночестве, пешком идут сюда.

– Серьезно? – удивилась Лара. – Я думала, ты тогда по Сретенке как раз с работы ехал.

– Ну да, в смысле от клиента. Мы занимаемся не только проектами домов, но и перепланировкой квартир.

– А я как раз хотела предложить свои услуги водителя, пока у тебя нет машины. У меня еще много свободных дней.

– Милая. Принимаю твое предложение. И не потому, что собираюсь тебя эксплуатировать, а потому, что мне с тобой хорошо. Но я на днях куплю машину. И предложу тебе свои услуги водителя.

Так приятно они поболтали. А потом раздался этот звонок. Как будто Лара своим страхом притянула его. Алексей взглянул на телефон и быстро схватил его.

– Да. Здравствуй, Лена. Все нормально. Отдыхаю. Как у вас? Да ты что! Когда? Почему ты мне раньше не позвонила? Она в больнице? Я звоню в аэропорт. Когда буду знать рейс, сообщу. Скажи маме. Целую.

Он положил телефон и какое-то время сидел в ступоре, не замечая Лару. А она прислонилась к стене, чувствуя, как оборвалось ее сердце, на слове «целую» оно просто застыло, никому не нужное со своей эгоистичной болью. У Алеши что-то случилось с мамой, он собирается туда ехать, а она… Она, как дефективная девчонка, думает о том, что при встрече он поцелует жену, которую считает очень близким человеком.

– Что случилось, Леша? – наконец выговорила она. – Что-то с твоей мамой?

– Да. Она в больнице. У нее приступ. Врачи говорят, очень серьезное положение. Мне нужно ехать.

– Конечно. Ты заказывай билет. Я помою посуду, соберусь, мы поедем.

– Может, я лучше такси возьму? Тебе потом одной придется возвращаться. Возможно, ночью. Я дергаться из-за этого буду.

– Нет, я с тобой поеду, – упрямо сказала Лара.

– Как хочешь, – пожал он плечами. – Хотя для нас обоих было бы лучше, если бы я вызвал такси. Но у тебя синдром Матросова. Бросаешься на амбразуру. Тяжело в аэропорту прощаться.

Лара закусила губу. Как обидно. И странно. Если бы это сказал любой другой человек, было бы не обидно, может, даже смешно. Его слова, вроде бы нейтральные, чуть-чуть ироничные, причинили ей боль. Сильную боль. И он тут ни при чем. Это ее проблема. Она слишком поздно попала в психологическую зависимость от мужчины. И не знает, что с этим делать. Как себя ломать.

– Ты прав, – спокойно сказала она. – Какой смысл. К тому же в аэропорту будет очень грустно. Я лучше сейчас поеду домой, на Сретенку. Отосплюсь там и тебе мешать не буду.

– Да что ты! – Алексей подошел, взял ее за плечи, заглянул в глаза. – Я хотел, чтобы тебе было лучше, а ты – чтобы мне. В результате мы просто расстаемся раньше времени. Я этого не хочу. Вези меня, извозчик…

Они поцеловались так страстно и горько, как будто их подстерегла общая беда. Лара прикрыла глаза, спрятав горячие, непролившиеся слезы, и подумала: «Пусть я выгляжу дурой, но я буду цепляться за каждую минуту пребывания с ним. Там, в аэропорту, я скажу ему, что буду встречать. Пусть знает».

По дороге она старалась говорить с Алексеем о посторонних вещах, отвлекая от мыслей о болезни его матери. Очень серьезное положение…

– А зачем ты тому типу, который в нас въехал, дал свою визитку? – спросила она.

– Он, помнится, собирался меня на ремни порезать. Потому и дал, чтобы он не искал долго.

– Интересный ход мысли. А ты никогда его раньше не видел? Он выехал из двора дома, который недалеко от твоего.

– Я его не видел, – задумчиво сказал Алексей. – Дом этот довольно новый. Ему лет шесть. Мне казалось, там вообще никто не живет. Иногда какие-то окна светились. Но, похоже, у жильцов там просто запасное жилье. Вернусь, посмотрю среди наших клиентов. Я заказы не распределяю. Мы старались завоевать рынок работ в нашем районе. И на каждого сотрудника выходят свои клиенты. Кто-то из жильцов этого дома наверняка пользовался нашими услугами.

– Как это может быть: особняк рядом с тобой, а тебе не сообщили о заказе?

– У нас их много. Почти все новые и не очень новые дома. Адреса я не отслеживаю. Для этого есть менеджер, бухгалтер. Интереса именно этот дом не вызывал. Шаблон. Дорогой, примитивный шаблон. У меня работают талантливые люди, но они делают то, что от них требуется. Не более того. Теперь поинтересуюсь. Я злопамятный.

– В каком смысле?

– В простом. Помню зло. Ничего особенного, но он мне пригрозил и не представился в отличие от меня.

…Среди веселых, возбужденных и шумных людей только двое обнялись молчаливо и строго. Лара быстро повернулась и пошла, не оборачиваясь, не глядя ему вслед. Алексей в машине пообещал ей позвонить и сказать, когда вернется. В Москву она действительно приехала уже ночью. Тихо вошла в свою квартиру, прошла в комнату, закрылась изнутри и, не раздеваясь, упала лицом в подушку. Она жалела его маму, сочувствовала ему, но все равно думала только о том, что Алексей будет целовать жену и что он может к ней, Ларе, не вернуться. И вообще: он злопамятный, она – собственница, как выяснилось. Не нужно быть психологом, чтобы понять: их совместная жизнь может стать адом. Да она, наверное, им и не грозит – совместная жизнь.

Настя выпала из действительности, ничего не видела и не слышала вокруг. Она сидела за компьютером и сбрасывала в свое досье всю информацию, которую находила в разных местах о Виолетте Романовой, Петре Романове, его бывшей жене Марине Демидовой, его нынешней гражданской жене Маргарите Третьяк (урожденной Раисе Третьяк). История Виолетты ее поразила. Деревенская девушка приехала завоевывать Москву. И вот результат. Огромный бизнес: множество фирм, торговых центров, фондов. Это все выросло из кондовых советских предприятий, что-то перерастало затем в «разводилово», менее заметное, чем «МММ», и потому уцелевшее. Непонятны источники финансирования, нет инвесторов, тут даже без Сережи понятно, что так отмываются криминальные деньги. История ее сына еще более поразительна. Он до зрелого возраста был просто сыном. Закончил мединститут, работал гинекологом в маленьком роддоме. Рейтинг его у пациенток – меньше единицы! Вторичных визитов практически не было. Из отзывов следует, что даже те, у кого он принимал роды или кому делал аборт, потом записывались к другим врачам. В один день Петр становится владельцем империи матери. Женится на достаточно загадочной женщине, о которой информации очень мало. Такое впечатление, что он повелся на ее фамилию. Марина не относится ни к светской тусовке, ни к бизнесвумен. Хотя небольшое дело у нее есть. Сожительница Петра Маргарита, она же Раиса Третьяк, значится в одном из фондов Романова его советником. Владелица спа-салона «Афродита». На сайте салона ее фото в огромном количестве. Она и «ню», и в образе Веры Холодной, и Нефертити, и… Ой. Мария-Магдалина, что ли? Да, стилизация под работу Перуджино. Похоже, тетка с приветом. Хотя, с другой стороны, среди людей, имеющих лишние деньги, этим не грешат только ленивые. Зачем? Тщеславие, само собой. Но интересно другое. Большие деньги не связаны с большими потерями времени. Работающему в традиционном понимании этого слова человеку позировать для десятков собственных изображений, очень мало напоминающих его самого, в голову не придет. Это исключает время для работы. Получается: круг богатых, не очень занятых людей вдруг каким-то образом теряет живую по всей информации владелицу огромной империи. Сохранились ее снимки на разных презентациях, есть информация в Википедии, но даты смерти нет. И пять лет Виолетту нигде не упоминают, ее фото и имя исчезают на сайтах фирм примерно в одно время. И ее не хоронили. Она значится в живых, как проверил Сергей, даже по полицейской базе. По телефонному справочнику она зарегистрирована в доме, где никто не живет…