Почему маму всё достало - Джилл Симс

Ёкарный звездец! Что же я там вытворяла? Что я ему наговорила? Какими словами, может, обложила или даже нанесла телесные повреждения?

Пока закипал чайник, я старалась вникнуть в смысл незаконченного сообщения Джека и мучительно сдерживалась, чтобы не блевануть в раковину. Он думает, что я так вчера надралась, что не помню, кто был на вечеринке (небеспричинное предположение, резонно признала я, и еще одна горячая волна стыда накрыла меня при воспоминании о шпагате). Что он хотел сказать? Что я просто стыдобище и мне надо быть поскромнее? Или что ему понравились мои кульбиты и он хочет еще? Или что в моем возрасте надо бы аккуратнее со шпагатом? Или что я остроумная, очаровательная и изысканно флиртую и он влюбился по уши и не мыслит своей жизни без меня? Или после того, что случилось вчера ночью, он оформляет ограничительный ордер и теперь, если я приближусь к нему на сто метров, меня арестуют? Честно говоря, учитывая, сколько текилы было выпито вчера, вариантов развития событий было немерено!

Я прихлебывала потихонечку чаек с надеждой, что он плавно польется вниз, и мучительно гадала, что могло быть в оставшейся части сообщения Джека, как вдруг на пороге дома объявились мои дети.

– Вы что здесь потеряли? – спросила я в изумлении. – Вас не должно быть здесь до сегодняшнего вечера.

– У ОТЦА СПРОСИ, – крикнула Джейн, в ярости взбегая вверх по лестнице к очумевшему от радости Барри.

– Что? А где ваш отец? Питер, что произошло?

Питер уже с головой нырнул в холодильник, но на минуту вынырнул, чтобы сказать: «Джейн поругалась с папой и захотела вернуться домой, а я подумал, что неплохо бы заодно с ней вернуться, потому что у папы в холодильнике пусто, и еще мне нужно, чтобы ты написала объяснительную, почему я не сделал домашку по французскому».

– Это еще почему? Ты почему домашку не сделал?

В этот момент в дверях показался Саймон.

– Господи! – прошептал он. – А с тобой что случилось?

– Похмелья у женщины не видел? – ответила я как можно надменнее.

– Ах да, дети говорили, что ты собиралась в гости к Сэму и Колину вчера. Вижу, ты вдоволь повеселилась, пока я сидел с детьми, как нянька.

– Я повторю тебе в последний раз, самый распоследний раз, Саймон, – тихо сказала я (говорила я тихо только потому, что из-за похмелья не могла вынести громкого звука даже собственного голоса). – Со своими детьми ты не нянька. Это твои родные дети. Ты их отец, родитель ты их, вот ты кто!

– Боже мой, я же просто так сказал, – угрюмо ответил Саймон. – Какие мы все обидчивые! Тебе ничего не скажи, прямо как твоей дочери!

– Кстати о твоей дочери, что ты ей сделал, что она так расстроилась?

– Ничего я ей не делал, но нам с тобой надо о ней поговорить. Она переписывается с мальчиком, я поймал ее за этим занятием сегодня утром!

– С мальчиком, – повторила я. – Когда ты говоришь «переписывается с мальчиком», что ты имеешь в виду?

– Что я имею в виду? – глупым эхом отозвался Саймон.

– Текстом или секстом? Тут есть разница.

– Ага, пап, – хмыкнул Питер, откусывая добрую половину от большого куска чеддера. – Текстом – это просто треп, а секстом – это с грязными картинками.

– Я знаю, что это, – холодно отрезал Саймон.

– Знаешь? – переспросил Питер. – Точно знаешь?

– Хватит со мной пререкаться, – отрезал Саймон еще раз.

– Я не пререкаюсь, – заартачился Питер.

– Питер, не мог бы ты подняться к себе наверх и принести сюда всю свою стирку, а мы с папой поговорим и обсудим все в тишине? – предложила я, видя, как у Саймона набухают и начинают бешено пульсировать вены на лбу.

– Так, ну расскажи мне, что там у вас приключилось.

– Она все утро с кем-то переписывалась.

– Она не вставала с утра с кровати?

– Нет, но ее телефон постоянно пищал. И когда я зашел в ее комнату и сказал ей, чтобы она вставала, она хихикала в постели, а я краем глаза увидел, что сообщения были от парня. По имени Вилл.

– Вилл Андерсон?

– Откуда мне знать? Просто Вилл! А я ей сказал, что она еще слишком мала, чтобы переписываться с парнями, а она заявила, что это не мое дело, а я ей сказал: «Я ваш отец, юная леди, и если я говорю, что вам еще рано, значит, еще рано, и все!» – и тут она начала визжать и орать, что я ее подавляю, и что она может писать кому угодно, и что ее достала вся эта несправедливость, и что ее бесит ее жизнь, патриархат, и она требует вернуться домой, а я подумал, что ей будет лучше дома, потому что ты справляешься с такими истериками лучше, чем я.

– Отлично, – сказала я. – Премного благодарна. Просто вали все на меня, как обычно. Саймон, ради бога, очнись, ей пятнадцать! Если ее не запереть в женский монастырь, то в ее окружение будут попадать мальчики. И потом, у нее уже есть бойфренд, которого зовут Гарри.

– Что! У нее бойфренд? Она еще маленькая! Я ЗАПРЕЩАЮ!

– Ей пятнадцать! Пятнадцать, блять, лет! Вспомни, что ты вытворял, когда тебе было пятнадцать!

– ИМЕННО! – покраснев от ярости, заорал Саймон. – Именно поэтому я и не желаю, чтобы прыщавые гандоны вертелись рядом с моей дочерью. Я прекрасно представляю, что такое пятнадцатилетние пацаны, потому что сам был таким, и пусть они держатся подальше от Джейн, со своими сексуальными фантазиями и одержимостями. Я ЭТОГО НЕ ПОТЕРПЛЮ! У всех парней в этом возрасте ТОЛЬКО ОДНО НА УМЕ!

– Да, я знаю! – ответила я. – Я тоже была когда-то пятнадцатилетней девчонкой, не помнишь? И я знаю, чего хотят парни в этом возрасте, но ты не можешь оградить ее скафандром от внешнего мира. Придется доверять ей, ее решениям, полагаться на ее здравый смысл и принять как факт, что она взрослеет.

– А почему ты не сказала мне раньше, что у нее есть бойфренд? Почему она тебе говорит, а мне нет?

– Она мне ничего не говорила. Просто посмотри ее инстаграм, и тебе все станет ясно.