Жнец у ворот - Саба Тахир

Да, этот факт до сих пор от меня ускользал. Теперь я понимаю, как важно встретиться и поговорить с кочевницей-сказительницей. Небеса, когда же Муса наконец вернется?

– Спиро меня бы убил, если бы увидел, какую дрянь я делаю, – Дарин кивает на только что откованный клинок. – Но если я смог наконец выковать настоящую серрийскую сталь, нам нужно это отпраздновать. Пошли. Может, хоть этот клинок не сломается.

Когда мой меч встречает меч Дарина, сыплются искры. Последние наши клинки довольно долго не ломались, но по-настоящему сильных ударов все же не выдержали. Я понимаю, что испытание будет серьезным. Сильные удары жестко отдаются мне в руку, но сталь не ломается. Да, она отличается от той, из которой откован подаренный мне Элиасом клинок. Но все же она держит удар.

Зелла и Таурэ выходят из дома и наблюдают за нашими экспериментами. Я усиливаю атаку, но клинки остаются целыми.

Дарин снова нападает на меня. Я отпускаю гнев на волю, вкладывая в каждый удар свое отчаяние. Наконец брат просит меня о передышке, хотя невольно широко улыбается. И берет из моих рук меч.

– У него нет сердца, – говорит он. В глазах его горят искры, которых я не видела многие месяцы. – У него нет души. Но он хоть на что-то годится. Давай проверим следующий.

Зелла и Таурэ присоединяются к нам, когда мы фехтуем во дворе. Они смотрят на то, как сталкиваются и держат удар наши клинки. Я даже не замечаю, что Муса тоже смотрит на наши упражнения, пока он не начинает громко аплодировать.

– Отлично, – восклицает он. – Недаром я в тебя верил…

Я хватаю Мусу за локоть и тащу к дверям дома, невзирая на его попытки протестовать.

– Мне нужно скорее встретиться с кеханни. Я несколько часов ждала твоего возвращения!

– Кочевники только что покинули Адису, чтобы сражаться с меченосцами в пустыне, – говорит Муса. – Они спешат и не собираются возвращаться.

У меня по спине пробегает холодок – я вспоминаю слова Афии о нападениях на деревни меченосцев.

– Вряд ли они успели далеко отъехать от города, – говорю я. – Я ведь видела кеханни только вчера вечером неподалеку от центрального рынка Адисы! И слышала ее сказания. У нее были серебряные волосы, а кибитки ее племени – белые с пурпурным…

– Это племя Сулуд, – говорит Муса. – Я знаю кеханни, о которой ты говоришь. Она не станет просто так сообщать тебе нужную информацию, Лайя. Она захочет платы.

– Отлично, у нас же есть деньги! Мы можем заплатить…

– Все не так просто, Лайя, – Муса высвобождает руку из моей хватки. – Она тебе не уличная циркачка, которая проделывает трюки за мелкую монетку. Она рассказывает истории на своих условиях. Традиционные дары за сказания – это предметы, которых у нас попросту нет. Это огромные отрезы шелка, сундуки золота, целые повозки еды.

Я измеряю Мусу взглядом с ног до головы. От его подкованных серебром башмаков до кожаных вставок на рубашке, вытканной из чистого тонкого льна.

– Только не говори мне, что ты бедняк. Таурэ говорила, что твой отец – очень богатый в Маринне человек.

– Да, у меня есть неплохая одежда, – признает он. – И немного золота. Но мореходы захватили большую часть моего имущества, ульи, мое наследство, когда… – Он встряхивает головой. – Неважно. Просто они захватили кое-что, принадлежавшее мне, и теперь я весьма ограничен в средствах.

Зелла и Таурэ обмениваются взглядами. Позже найду их и поговорю об этом. Я хочу знать больше о прошлом Мусы, отлично понимая, что сам он того не желает. Брат до сих стискивает рукоять одного из новых мечей. Лезвие блестит на солнце, и этот блеск слепит меня.

– Я знаю, что могу предложить ей в качестве платы за сказания, – говорю я. – Есть нечто, чего она точно захочет. От чего не сможет отказаться.

Муса следит за моим взглядом – он падает на клинок из серрийской стали. Я жду, что он вот-вот скажет: «Книжникам сталь нужна куда больше», или «У нас ее недостаточно». Но он молчит, только слегка поднимает брови.

– Ты же знаешь, чем сейчас заняты кочевники на севере, – говорит он. – Они безжалостно вырезают меченосцев, не видя разницы между солдатами и мирным населением.

Мои щеки вспыхивают.

– Ты наконец добыл для меня сведения о Князе Тьмы? – Муса, конечно же, качает головой. – Тогда это лучший способ узнать что-нибудь стоящее. Если, конечно, Дарин согласится расстаться со своими клинками в обмен на информацию.

Дарин тяжело вздыхает.

– Важнее всего остановить Князя Тьмы. Чтобы это сделать, нам нужна информация. Я готов пожертвовать несколькими мечами. Но, Лайя…

Скрестив руки на груди, я жду, что сейчас он будет меня критиковать.

– Наша мать всегда заключала подобные сделки, – говорит он. – Сделки, которые не хотела заключать, но все равно шла на это ради блага своего народа. Поэтому ее и звали Львицей. Она возглавила Сопротивление, но в конце концов это стоило ей жизни. И будет стоит жизни нам.

– Наша мать делала то, что считала должным, – отзываюсь я. – Она занималась этим и ради нас, Дарин, даже если мы этого и не понимали. О небеса, хотела бы я быть хоть наполовину такой отважной, как она! Такой же сильной… Я не такая, для меня все это непросто. Я не хочу, чтобы страдали невинные люди. Но мне нужно хоть что-то выведать о Князе Тьмы. Думаю, мама со мной согласилась бы.

– Ты не должна… – В лице Дарина мелькает что-то странное – гнев, или тень боли… Чувство, которое он прячет глубоко внутри, почти как Маска. – У тебя есть своя собственная сила, – говорит он наконец. – Ничего страшного, что она другая и не похожа на силу, которой обладала Львица.

– На этот раз мне нужна именно такая мощь, – говорю я. – Этот урок я хорошо усвоила от последнего бойца Сопротивления, которого мне довелось знать лично. Чтобы стать вождем, приходится совершать дурные поступки. Мы живем сегодняшним днем. Продолжай работу – или уходи. Все это не имеет для меня значения.

Не дожидаясь ответа Мусы, я разворачиваюсь и ухожу. Но спиной чувствую его изумление и недоумение Дарина. Их разочарование. Хотелось бы мне не переживать из-за этого так.

Крики, доносящиеся из стойбища кочевников, становятся все громче. Я бегу на этот шум, за мной следуют Аубарит и Афия. Последняя умудряется еще ворчать у меня за спиной. Ее интересует, что происходит.

– Скорее прячься! – рявкаю я, оборачиваясь на ходу. – Залдара, я отвечу на все твои вопросы потом. А сейчас – нужно спрятаться!

Десятки людей уже бегут от каравана племени Нур. Я спешу, как только могу, на пути выхватывая мечи. Самая близкая ко мне кибитка, откуда слышатся крики, ярко-зеленая, украшенная зеркалами. Я знаю эту кибитку, она принадлежит младшему брату Афии – Джибрану.

Задняя дверца кибитки распахивается, и оттуда выскакивает красивый молодой парень, Джибран, вытаскивая за собой еще кого-то. Джибран тащит этого человека, как куль с мукой, и грубо швыряет его на землю.