Орел или решка? - Джеймс Бейли

– Guten Morgen![39] – восклицает она.

Мое сердце замирает.

Она меня не узнает.

И я ее – тоже.

Клара действительно темноволосая англичанка лет двадцати, но это не Девушка-Подсолнух. Смотрю на нее, пытаясь скрыть разочарование.

– Привет, – говорит она. – Чем могу помочь?

– Ничего не нужно, спасибо.

Я с недоверием читаю ее имя на бейдже.

Как такое может быть?

Я был абсолютно уверен, что это тот самый магазин и что сейчас мы воссоединимся…

Раз уж я ворвался в книжный с таким энтузиазмом, надо купить здесь что-нибудь, чтобы не выглядеть слишком странно. Беру у стойки открытку с Анной Болейн и молча расплачиваюсь. Уже уходя, понимаю, что человек, влетевший в магазин, чтобы купить открытку с обезглавленной королевой Тюдоров, выглядит скорее сумасшедшим.

Снова выхожу на улицу, чувствуя себя подавленным. Такое ощущение, что я не приблизился к цели, а отдалился от нее. Вернулся к началу поисков, не выяснив ровным счетом ничего. Даже ее имени.

Но я ведь не думал, что это будет так просто?

Меня так и подмывает поехать в аэропорт и отправиться в Амстердам, но монета советует зайти в художественную галерею. По дороге мне попадается пекарня. Покупаю себе маленький праздничный торт для бодрости и кладу его в сумку: съем попозже.

В разгар фестивальной лихорадки Музейный квартал кажется самой спокойной частью Мюнхена. Несколько музеев, посвященных различным периодам истории искусств с римских времен и до наших дней, окружены пышными садами. Я ищу Новую пинакотеку, которая фокусируется на европейском искусстве восемнадцатого и девятнадцатого веков. Обхожу вокруг большого мрачного здания. Как попасть внутрь? Нет никаких указателей. В конце концов нахожу вход. Пожилая дама на стойке регистрации приветствует меня и жестом указывает на ржавые шкафчики внизу, чтобы я оставил там сумку. Это вам не Лувр.

Изучаю план галереи. Ван Гог выставлен в предпоследнем зале, и я быстро прохожу туда, минуя картины Гейнсборо, Рейнольдса, Гойи и Делакруа, не удостоив их и взглядом. Меня сразу же поражает, как тихо в этой галерее. Не просто тихо – здесь практически никого нет. По пути в зал, полный греческих пейзажей, я не встретил ни одного человека. Наверное, сейчас все жители и гости Мюнхена празднуют и напиваются, и только несколько культурных посетителей бродят вокруг галереи, пытаясь найти вход.

Мане, Сезанн… Когда я наконец добираюсь до выкрашенной в сиреневый цвет комнаты с работами Ван Гога, я почти ожидаю, что Девушка-Подсолнух будет стоять там, восхищаясь картиной. Но здесь тоже никого нет. Я наедине с тремя работами Ван Гога, парой Гогенов, Серюзье и скульптурой Родена. И со своими мыслями.

Увлажнитель воздуха тикает в углу, а я сижу на диване в центре зала и получаю эстетическое удовольствие от созерцания «Подсолнухов». Впервые я по-настоящему могу оценить цвета, густые мазки кисти и простую красоту картины.

Я смотрю на «Подсолнухи», гадая, сидела ли она на этом самом месте, любуясь шедевром. Если бы только картина могла говорить!

Глава 23

Сначала я слышу шум, а потом уже вижу его источник. Прямо скажу: такого я не ожидал.

Невысокий мужчина средних лет, вцепившись в камеру «Никон» с большим объективом, бежит сквозь толпу по улице, вымощенной терракотовой плиткой. За ним несется шестифутовая блондинка – секс-работница в черном облегающем белье. В руках у нее огромный фаллоимитатор, которым она размахивает, как дубинкой. Толпа перед ней услужливо расступается.

Поравнявшись с мужчиной, она выхватывает его фотоаппарат и бросает в канал, а потом разражается бранной тирадой. Он явно не читал надписи «Никаких фотографий». Здесь, в квартале красных фонарей, можно делать что угодно, запрет один: это не должно быть заснято на камеру. Ошеломленный и растерянный, мужчина стоит на месте, окаменев. Женщина разворачивается и идет к своей будке, чтобы вернуться к работе.

Добро пожаловать в Амстердам.

Даже если бы я захотел остаться в Мюнхене, то не смог бы позволить себе этого из-за цен на жилье во время Октоберфеста. Как только я понял, что Девушки-Подсолнуха там нет, больше меня ничего там не удерживало. Прямо из галереи я поехал в аэропорт и полетел в столицу Нидерландов, забронировав отель по интернету.

Я продолжаю идти мимо освещенных неоновым светом стеклянных кабинок, разбросанных вдоль канала, незаметно сверяясь с картой в телефоне (не дай бог решат, что я что-то фотографирую). Женщина, украшенная татуировками, пирсингом и больше, в принципе, ничем, стучит в окно и манит меня войти. Даже не собираюсь подбрасывать монету, но чувствую себя странно польщенным тем, что секс-работница хочет заняться со мной сексом. Впрочем, она тут же забывает обо мне и снова стучит в окно, зазывая тучного мужчину, идущего в двадцати ярдах позади меня.

Рядом со мной шагает семья с ребенком: видимо, они не туда свернули.

– Пап, что это за магазины? – спрашивает девочка, которой, вероятно, не больше семи лет.

Он напрягается, пытаясь придумать объяснение.

– Они парикмахеры, сюда мужчины приходят стричься. – Он вздыхает с облегчением и думает, что все сошло ему с рук.

– А дядя без волос зачем пришел стричься? – продолжает девочка, когда крупный лысый мужчина исчезает в одной из кабинок.

Чтобы не идти мимо секс-клуба, они быстро сворачивают на следующем повороте. Я раздумываю, не зайти ли в клуб минут на двадцать – просто чтобы согреться, потому что бриз с канала заставляет меня дрожать от холода. Кстати, все каналы и мосты выглядят совершенно одинаково, а это значит, что здесь почти невозможно сориентироваться. В итоге я трижды прохожу мимо одного и того же секс-работника. По ошибке, честно! Я не единственный, кто кружит в этом районе. С наступлением темноты большие группы перевозбужденных мужчин наводняют район красных фонарей. Пытаюсь пробраться сквозь толпу глазеющих парней, которые подзадоривают друг друга.

Сигнал в мобильном пропадает. Ну, и как теперь узнать дорогу? Вряд ли стоит спрашивать у пьяных… Я окончательно продрог, поэтому подхожу к одной из кабинок. Эта женщина кажется чуть скромнее других: она выглядит старше и на ней чуть больше одежды, чем на остальных.

– Эй, дорогой, хочешь потрахаться или чтобы я тебе отсосала? Пятьдесят евро.

Что там я говорил про скромность…

– Мм, нет, – в панике отвечаю я.

– Входи, – настаивает она, игнорируя мой ответ. На ней тонна макияжа и фальшивый автозагар, ярко-белые зубы сверкают в люминесцентном освещении.

Я захожу внутрь, и она тут же закрывает за мной дверь. Вопросительно смотрит на меня, ожидая, когда я передам ей деньги.

– Вы заняты сегодня вечером? – я пытаюсь завязать разговор, но тут же понимаю, что для проститутки эта фраза звучит иначе, чем, скажем, для