Орел или решка? - Джеймс Бейли

втором благодарит за поздравления с днем рождения королевы-матери; в третьем приносит извинения за то, что королева-мать не сможет присутствовать на праздновании годовщины магазина. Я ожидаю, что четвертое письмо будет уже от самой королевы-матери, которая прикажет им убираться и перестать ее беспокоить, но прочесть его не успеваю: замечаю пару ног за углом. На верхнем этаже мужчина лет пятидесяти стоит на коленях на темно-сером ковре, выставляя книги на нижние полки.

– Простите… – я слегка пугаю его, подходя к нему сзади.

– Hallo, kann ich Ihnen helfen?[36] – машинально произносит он, прежде чем осознает, что может говорить по-английски. – Извините, могу я чем-нибудь помочь?

– Что ж, надеюсь. У меня такой вопрос: я ищу девушку, которая, как мне кажется, могла бы здесь работать. Ей за двадцать, у нее темные волосы, она англичанка… – бормочу я.

Мужчина растерянно смотрит на меня.

– Здесь случайно не работает молодая англичанка с темными волосами?

На этот раз я говорю гораздо медленнее. Что-то его смущает: то ли мой акцент, то ли мой вопрос.

– Вы говорите о Кларе? – спрашивает он, поднимаясь на ноги и возвышаясь надо мной. Его рост, должно быть, около шести футов и трех дюймов.

– Может быть. Я не знаю ее имени.

Он смотрит на меня, пытаясь понять, зачем мне нужна эта информация.

– Я приведу ее.

Вот так просто? Должно быть, судьба действительно на моей стороне! Мне удалось найти ее с первой попытки. Джейк и Джесси не поверят.

Все еще выглядя сбитым с толку, он идет к двери в задней части магазина, протискиваясь между покупателями и книжными полками.

Мое сердце колотится, ладони вспотели. Что я ей скажу?

Я не ожидал, что найду ее сразу. И не успел обдумать, что собираюсь сказать. И не представлял, что мне придется разговаривать с ней в переполненном книжном магазине в присутствии его владельца. Как я объясню, почему поехал в Мюнхен искать ее? Может, лучше уйти, пока они не вернулись?

Я расхаживаю взад и вперед, всерьез подумывая о том, чтобы просто выбежать за дверь. Мужчина возвращается один. Может быть, Клара заметила меня и отказалась выходить? Может, сейчас он попросит меня покинуть магазин и пригрозит полицией?

– Извините, сэр, но Клары сегодня уже не будет. Днем она учится.

– Хорошо, могу я еще раз спросить? Клара действительно англичанка? И она примерно такого роста, с темными волосами? – я бурно жестикулирую.

– Да, совершенно верно. Это она. Она будет на работе завтра утром. Хотите, чтобы я позвонил ей?

– Нет, все в порядке, я вернусь завтра. Большое вам спасибо за помощь!

Думаю, что телефонный разговор был бы еще более неловким. Хорошо бы спросить, есть ли у него ее фотография, но я не могу себя заставить сделать это. Я просто подожду до завтра, чтобы увидеть ее лично.

Я улыбаюсь, не в силах поверить в свою удачу, и выхожу на улицу. Мое сердце бешено колотится.

Я уже мечтаю о завтрашнем воссоединении с Девушкой-Подсолнухом – Кларой. Я не предполагал, что ее будут звать Кларой. Вполне логично, что она работает в этом магазине рядом с университетом; она могла бы изучать английскую литературу. Интересно, где она сейчас? Я оглядываю всех студентов, пытаясь найти ее в толпе. Может, она на лекции? Или на пивном фестивале? А вдруг она одета в дирндль и сейчас хлещет пиво, танцуя на столе?

Решаю заглянуть в другой английский книжный: «Мюнхенскую читальню», она рядом. Этот магазин расположен вдали от шума и суеты кампуса и не так выделяется. Он чисто букинистический, поэтому в витрине выставлено всего несколько относительно новых книг. Никаких сувениров. Впрочем, если о книге не следует судить по обложке, то о книжном магазине – по внешнему виду. У входа стоят ящики с книгами за полцены. Прежде чем войти, быстро просматриваю книги Джеймса Паттерсона и устаревшие путеводители.

Внутри магазин похож на приемную частного хирурга: со светлым деревянным ламинированным полом, большими растениями в белых горшках из IKEA и удобными креслами. Комнату разделяет на части лабиринт черных стеллажей от пола до потолка, расположенных под разными углами. Лысый американец в очках, который мог бы быть близнецом Стэнли Туччи[37], сидит за прилавком и обсуждает по телефону своих питомцев. Оказавшись в отделе популярной литературы, невольно слышу его разговор и не сразу понимаю, что Диккенс – это собака.

– Ты же знаешь, каково это… Да… Да, точно… Им нужно время, чтобы освоиться… Я помню, как у нас родились два котенка… Да, верно… Теперь они ладят друг с другом и с Диккенсом. Слава богу…

– Простите, вы не знаете, когда появится новая книга Даниэлы Стил? – спрашивает его женский голос из-за стеллажа.

Я жду, когда он положит трубку, и подхожу к стойке.

– Могу я предложить вам эспрессо? – спрашивает он с сильным нью-йоркским акцентом.

Я в замешательстве – это же книжный, а не «Старбакс», – но потом вижу на стойке табличку с рекламой горячих напитков. Он включает чайник рядом с компьютером.

– Нет, спасибо, я просто хочу знать, работает ли здесь одна англичанка. Ей за двадцать, у нее темные волосы.

– Извини, чувак, я единственный, кто работает в этом магазине, и мне не двадцать. А волос у меня нет уже много лет, – он смеется над собственной шуткой. Я сдерживаю смешок, чтобы не показаться грубым.

Я ни капли не унываю, уверенный в том, что Клара действительно Девушка-Подсолнух. Я больше беспокоюсь о том, где ночевать: каждый отель, хостел и гостевой дом в городе забронированы, а цены выросли до небес из-за наплыва туристов со всего мира. Я бреду обратно через центр города, мимо Новой ратуши, где собрались туристы, ожидающие ежедневного представления[38].

После того как мне отказали в четырех отелях, я уже решаю, что ночевать придется на тротуаре, – и рядом с главным железнодорожным вокзалом замечаю хостел с табличкой «Свободные номера». Слава богу, думаю я, но тут администратор называет цену. Даже зная этот бизнес изнутри, я не могу торговаться бесконечно, учитывая, что у них остался только один отдельный номер. Я неохотно отдаю бо́льшую часть своего выигрыша из викторины и иду наверх, понимая, что это будет не лучшее жилье в Мюнхене. Поворачиваю ключ и еле вхожу, с трудом втискивая в комнату себя и свою сумку.

Если Октоберфест в сентябре – это надувательство, то как тогда назвать шкаф, за который я заплатил 150 евро как за «отдельный номер премиум-класса»? Называть это номером странно. Говорить о приватности, когда в нем нет занавесок, – это уже слишком. Тем более что окно выходит прямо на многоэтажный офисный