Долгая дорога домой. Дитя света - Станислава Вертинская

старалась улыбаться, хотя улыбка выходила донельзя напряженной. Я ужасно боялась. Даже не столько того, что меня поймают, сколько самого факта боя и чьей-то смерти. А ведь это всего лишь дети, а не бойцы…

Дети молчали, вгрызаясь в яблоки. Одни опасливо, другие — с остервенением, будто надеясь загрызть неведомого врага. Из-за закрытых дверей и небольших ветровых окон доносились звуки, какие сопровождают любой бой в магическом мире: взрывы огненных шаров, грохот крошащегося камня, вой взбесившегося ветра, треск молний…

Я не находила себе места. Я боялась, так же, как боялись дети, что окружали меня. Или может даже чуточку больше. И что бы там кто ни думал по поводу нападения, язнала, зачем маги пришли сюда. И все, что меня удивляло, почему же Ренвальд не выдал меня — я была уверенна, что и от него не скрылась истинная причина нападения — а продолжает рисковать стенами и учениками своей школы ради спасения того, что все равно должно быть уничтожено. Или он надеется сам использовать ИТУ? Но ведь он знает истинную цену силы устройства!

Очередной взрыв прогремел совсем рядом — возможно противник таки дотянулся до основного корпуса. Стены ощутимо вздрогнули, с потолка посыпался песок. Ученики сбились в кучу и с надеждой поглядывали на меня. Ведь я все же старше их, и должна их защищать. Боги! Ведь мне могло быть достаточно одного удара, чтобы отбросить всех нападающих! Пусть потом… Да не важно, что будет потом!

Удары, хоть и не такие мощные, время от времени сотрясали здание. Каждое заклинание, нашедшее живую цель, отдавалось в моей душе неведомой мне раньше тупой болью. Я не сразу поняла, что это, списывая все на эмоции. Мир вокруг расплывался, как тогда, в деревне оборотней. Казалось, я слышу голоса людей, просящих богов помочь им.

Я так и не нашла в себе сил присесть на пол или на одну из немногочисленных лавок. Побродив немного между сидящими группами испуганными детьми, я направилась к небольшой дверце, что вела в коридор, по которому мы шли сюда. Время от времени раздавались далёкие шаги — в одно из помещений, менее надежное, отведенное под лазарет, приносили раненных. Я чувствовала их боль, особенно боль тех, кто был уже на самой грани жизни — теперь я не сомневалась в природе тех переживаний, что заполняли мою душу. Откуда я знала, что это именно так — сказать было сложно. Чувствовала, и все. И каждый раз кто-то из лекарей возвращал раненых к жизни, боль отступала. Немного поколебавшись, я все-таки открыла дверь.

— Вы куда? — раздался за спиной испуганный голос одной из девочек.

— Я могу помочь им. Все будет хорошо… — пробормотала я в ответ. Хотя сама толком не знала, что же стану делать, выйдя из под надежной защиты старого подземелья.

Заперев, как следует, небольшую тяжелую дверь, я двинулась по коридору в сторону, откуда доносились отголоски чужой боли. Я дойдет до госпиталя, или его подобия, а там решу, как действовать дальше. Но однозначно надо покинуть Школу, увести магов и их войско за собой. А там — будь, что будет.

На противоположном конце коридора хлопнула дверь. Меня окатила волна смерти. Может толстые стены защищали меня раньше, или этот умирающий был каким-то особенным, но его боль оглушила меня. На миг перед глазами потемнело, дыхание перехватило. Я прислонилась спиной к стене, пытаясь прийти в себя. Мне надо дойти до госпиталя прежде, чем этот несчастный переступит грань между жизнью и смертью. Я чувствовала, что если я не успею, то дойти до конца будет еще хуже. Вероятно это кто-то из сильных магов, и его смерть отразиться в моей душе небывалой болью. И тогда вряд ли я буду способна оказать хоть какую-то помощь. Это не будет так, как было, когда рядом со мной приносили жертву. Меня не накроет волной высвободившейся силы, а наоборот, вырвет что-то из меня. Эта смерть не предназначается никому — ни богам, ни еще кому-либо. Это несвоевременная смерть в нелепом сражении, когда душа не уходит из уставшего от жизни тела, а с мясом вырывается, как бы она не цеплялась за принадлежащую ей плоть. Пытаясь отдышаться, я думала о том, что уже видела смерть, и не раз. Но никогда это не приносило мне столько физической боли. Даже смерть моей бабушки.

Опираясь рукой о стену, я шла вперед. Наконец, я оказалась в помещении госпиталя. Я едва удержалась на ногах. Не от открывшегося зрелища кровавых ран, ожогов и вывалившихся внутренностей, а от эманаций чужой боли. Мутным взглядом я обвела помещение. Возле раненных суетились маги-целители. Раненные, способные передвигаться, по возможности помогали им, подавая или забирая инструменты, бинты, снадобья. Другие лежали или сидели на покрытых простынями матрасах и ящиках. Недалеко от входа недвижимо лежал тот, которого девушка почувствовала, выйдя из убежища. Рядом с ним стояли Ренвальд, измазанный сажей и чужой кровью, и женщина, в усталом и сильно осунувшемся лице которой я узнала заведующую кафедрой целительства Далану. Они что-то говорили об умирающем. Ренвальд говорил о его важности и необходимости его спасения. Но целительница бессильно разводила руками. Странно, подумала я, мне казалось, что я видела уже всех сильнейших магов Школы, когда те под разными предлогами заглядывали на мои занятия, а этого человека не знаю. Хотя трудно было узнать кого-то в этой кровавой маске. Половина лица была обожжена и как-то странно ввалилась, будто в мягкий пластилин ударили чем-то, и осталась вмятина. Окровавленные руки лежали по бокам на кое-как брошенном черном плаще, который даже не удосужились снять, и с которого медленно капала на пол кровь. Удивительно, как до сих пор в нем держалась жизнь. И целительница пыталась доказать это ректору — спасти того, кто уже переносит через грань вторую ногу, собираясь покинуть мир живых, не под силу, увы, даже нескольким сильнейшим магам Школы сразу.

Когда я вошла, меня никто не заметил. А я как можно быстрее, хотя мне едва удавалось передвигать ноги, шла к тому, чья жизнь утекала из тела широким буйным ручьем, угрожающе звенящим в ушах. Никто не должен умирать за меня. ИТУ уже унесло достаточно жизней, там, в Остопусе, в дальнейшем пути его до меня, и теперь… А ведь сколько мертвых могло остаться на стенах, кого уже бесполезно было нести к целителям. И все они — всего лишь дети и их учителя. Этот человек обязательно должен был выжить. За всех них.

Я подошла к нему. За время небольшого перехода от