Королевский Ассасин - Мелисса де ла Круз

Однако новая королева Авантина, Альфония, которой в ту пору было всего тринадцать лет, была недовольна междоусобицами в королевстве, унаследованном ею, тем более что соседи начали пользоваться реновианскими внутренними распрями и вторгаться в их земли.

Пусть по летам Альфония и была еще ребенком, в момент коронации она все же была старше своей сестры, которую короновали в возрасте десяти лет и которая вскоре умерла от чахотки; и обе они при восшествии на престол были старше своего отца, когда он унаследовал трон, и он дожил только до двадцати лет. Тринадцать лет тогда, как и сейчас, достаточно, чтобы знать, чего ты хочешь, но недостаточно, чтобы понимать, что, возможно, на самом деле ты этого не знала.

Посему Альфония, будучи достаточно зрелой, чтобы настаивать на своем, и имея подходящий для этого темперамент, призвала к себе самых смышленых, умных, сильных и остроумных из своих подданных, дабы они составили ее двор.

Они явились во множестве: аристократы, торговцы, нищие, воры, алхимики, фермеры, лютнисты, пекари, картографы и все прочие. Из них юная королева выбрала лучших, затем собрала их вместе на пир. И сказала этим избранным, что они – основатели нового двора Авантина, и дала им комнаты в своем дворце.

Довольная собой, затем она призвала к себе женщин из всех кланов и собрала их на еще один пир. Она рассказала им о своей сестре, которой ей очень недоставало, и о своих родителях, которых она почти не знала, и стала спрашивать их об их родных. Никто никогда прежде не задавал им таких вопросов, и они не знали, что ей сказать, потому что в их краях насильственная смерть была образом жизни, и они считали, что так будет всегда.

– Мы вовсе не обязаны так жить, – сказала им юная королева. – Вместо того, чтобы драться друг с другом за крошки, мы можем объединиться и процветать.

Матери кланов сомневались в новой королеве и потому вернулись в свои владения и к своей привычной жизни.

Но кое-что все-таки изменилось. Они не могли не думать о том, что им сказала королева. Им открылась новая перспектива, и забыть это было невозможно.

Между тем королева Альфония, собрав вокруг себя лучших из лучших, понятия не имела, что с ними делать.

– Наши таланты здесь не нужны, – начали говорить они. – Если так пойдет и дальше, мы отправимся по домам.

Юная королева не знала, что ей делать. Это был первый кризис за время ее правления, и рядом с нею не было никого, кто мог бы наставить ее.

Она уже была готова сдаться, но прежде, чем она решила отпустить лучших из лучших и повелеть им покинуть свой дворец, в ворота дворца оглушительно постучал незнакомый ей человек.

Это был волшебник с серебристыми волосами и фиалковыми глазами, не мужчина и не женщина, а то и другое сразу, как и все могущественнейшие маги, в длинной белой тунике и с изумрудом на цепочке на шее.

– Я Омин из Ойлана, – сказал он. – Я слыхал, что ты призвала к себе лучших.

– Верно, – ответила королева. – Но боюсь, это время уже прошло.

– Нет, – молвил Омин. – Это время еще даже не началось, потому что оно пришло только теперь, когда к тебе явился я.

Так в Авантине появилась магия.

Говорят, что волшебники являются из Ойлана, земли, лежащей за Монтрисианскими горами, однако юная королева никогда не спрашивала Омина о его происхождении, а если и спрашивала, эти сведения так и не были записаны.

Женщины враждующих кланов вернулись в королевский дворец и сказали, что они устали от войн. Тогда Омин наставил тех, кого Альфония собрала при своем дворе, и передал им премудрость Деи, которая была древней даже в те древние времена. Лучшие писцы собрали эту премудрость и за многие годы написали Священные Тексты Деи. Лучшие художники проиллюстрировали их, и лучшие учителя стали преподавать их лучшим ученикам.

Со временем королева и Омин поженились, и у них родилась дочь, которую они назвали Деллафиоре, а у нее родился сын, и этот сын сделал своей фамилией имя своей матери.

Так началась история династии Деллафиоре.

Когда горы остаются позади, перед путниками открывается вид на Монт, столицу королевства Монтрис. Издалека в ярком свете солнца серые здания города кажутся похожими на утесы, созданные самой природой и окруженные устрашающей стеной. Но, когда Кэл и Тень подъезжают ближе, они различают окна, глубоко утопленные в стены, и бойницы в зубчатых ограждениях крыш на случай войны.

– У этого города не очень-то приветливый вид, – говорит Тень.

Кэл кивает.

– Монт – город, привычный к войне.

Большинство окон, которые они видят, имеют железные решетчатые ставни, городские стены патрулируют стражники – как пешие, так и конные. Ворота в северной стене, обычно открытые, затворены. Кэл хмурится. Стало быть, им не удастся войти незаметно.

– Что нам делать? – спрашивает Тень. – Искать другой способ проникнуть внутрь?

– Нет, – отвечает Кэл. – Мы въедем в город открыто. Иначе можно возбудить подозрения.

Тень смотрит на свою одежду, затем на одежду Кэла. Она по-прежнему одета как конюх, а Кэл не менял своего платья с тех самых пор, как поехал на встречу с королевой. Да, их одежда постирана в ручье, но она вся изорвана и выглядит убого.

– Вот только вид у нас подозрительный, – говорит Тень.

– Пока мы не купим себе новое платье, придется довольствоваться этим, – отвечает Кэл.

– Я по-прежнему выгляжу как парень? – спрашивает она.

Он мотает головой.

– Нет, никто не принял бы тебя за мужчину. В Дирсии твоя маскировка сработала только потому, что люди видят то, что ожидают увидеть.

Они подъезжают к воротам. Их охраняет стражник. Кэл прочищает горло.

– Когда я был тут в прошлый раз, эти ворота были открыты, – говорит он, используя общеавантинский диалект.

– Времена изменились, – отвечает стражник. – Надо опасаться реновианцев, от них можно ждать беды.

Кэл кивает.

– Да, Серроне мерзкий городок, а его жители – варвары.

– Откуда вы едете?

– Мы с сестрой из Аргонии, – отвечает Кэл. – Мы хотим проехать через Монт, чтобы попасть в поместье нашего деда в Ставине.

Стражник с подозрением прищуривается.

– Разумеется, денег у нас достаточно, – добавляет Кэл, и Тень достает свой кошель, полный золотых монет.

– Более чем, – говорит она с лукавой улыбкой.

* * *

Они въезжают в город. Горожане пялятся на них. Их грязная одежда ясно говорит, что они либо бедняки, либо чужеземцы, тем более что все вокруг одеты прилично и даже нарядно.