Гобелен с пастушкой Катей. Книга 3. Критский бык - Наталия Новохатская

Кузина попыталась выяснить, что я задумала, но не вышло, любопытство возобладало, и портфель оказался в большом бумажном мешке, который полностью скрыл очертания опасного предмета, так утверждала Ирочка.

– Теперь подожди 30 минут, и я приеду, – пообещала я. – Ровно через полчаса буду внизу, а ты спускайся с мешком в холл.

Ирочка подавила разочарование, надеясь скоро всё узнать в личной беседе, а я еле удержалась от предупреждения не открывать портфеля. Ежу понятно, что тогда наступит эффект Синей бороды, и ничто в мире не удержит Ирочку от соблазна глянуть хоть одним глазком. Распознает она продукт или нет, кто его знает, но лучше не надо.

Мише я напомнила, что он обещал поступить в мое распоряжение, и предложила проехаться по ночному городу в любом виде транспорта, какой он организует. Через десять минут мы поймали немыслимый драндулет и арендовали для сложного маршрута. Надо отметить, что образ джина из бутылки Миша выдерживал безупречно, не забывая выражать почтение и вставлять время от времени положенное: "Слушаю и повинуюсь".

На радио мы прибыли минута в минуту, когда Ирочка проходила сквозь охрану, держа в руках смертоносный груз, вложенный в большой бумажный пакет. Мы сошлись посередине холла, Ирочка сразу заметила Мишу и забыла обо всём на свете, как я рассчитывала.

– Кто это? – зашептала она, машинально отдавая мешок.

– Так, новый знакомый, – нарочито небрежно ответила я, убедившись, что Миша приотстал. – Как он тебе?

– Ты с ума сошла совсем, – страстно зашелестела Ирочка. – Это вылитый Змей Горыныч, только дым из ушей не идёт!

Всё получилось тип-топ. С самого нежного возраста кузину Ирочку мои ухажеры волновали больше, чем собственные, а ныне, увязнув в семейных добродетелях, Ириша питала к моей личной жизни нездоровый интерес, чем я пользовалась без всякого зазрения совести.

– Ну уж скажешь, по-моему, очень интересный мужик, – возразила я и умышленно добавила убойный дамский слоган. – Денег не жалеет и делает всё, что я скажу.

– Это ты пожалеешь, но будет поздно! – Ирочку разобрало не на шутку, она почти кричала вполголоса. – А Гарик?

– Какой там Гарик! Нашла, кого вспомнить, – добила я кузину окончательно. – Давно пройденный этап.

– Нет, я не могу с тобой разговаривать, ты в несознанке, – с ужасом признала кузина. – Умоляю тебя, опомнись! Заклинаю, подумай, что ты делаешь?

– Ничего особенного, вот завтра в Грецию лечу, на острова, на неделю, – я выложила еще одну приманку.

– Катюша, золотко, может, не надо? – Ирка дошла до кондиции, чуть не плакала, мне даже стало стыдно.

– Не волнуйся, рептильная змейка! Вот как приеду, так сразу к вам на дачу, всё тебе расскажу, честное пионерское слово, – пришлось дать ложную клятву.

– Только обязательно, иначе я всю ночь глаз не сомкну, – заверила Ирочка и убежала к своим телетайпам в страшном волнении.

Добытый обманным путем портфель надо было пристраивать, машина-развалюха ждала у подъезда, и я оглянулась в поисках Миши. Он сильно отстал, зачем-то стоял у стенки и не подавал признаков жизни. Неужели услышал?

– Ты предупреждай заранее, – с трудом сказал Миша, когда я приблизилась и поманила его на выход. – Когда ещё вздумаешь это проделать, то скажи, я подготовлюсь.

– А что я проделала? Извини, я не хотела тебя обидеть, – если Миша услышал про Змея Горыныча, то сказала вовсе не я.

– Очень неожиданно тебя стало сразу две, – невнятно объяснился Миша. – В принципе я не имею ничего против, но подумалось, что все-таки глюки.

– Это кузина Ирочка, а никакие не глюки, – обиделась я. – Мы всегда были на одно лицо, а теперь она причёску под меня сделала. Ну что одеты похоже, так это просто случайно, потому что лето.

– Извини, я сразу не понял, ты очень неожиданная девушка, но от такого номера я просто растерялся, – сказал Миша, видно, версия о кузине не очень его убедила.

– Я больше не буду, честное слово, – обещала я.

Только тогда Миша покинул сень стены и проследовал к машине. По всей видимости, с тайнами и совпадениями я слегка перестаралась, поскольку вплоть до следующей остановки Миша сидел очень тихо и только изредка на меня поглядывал. Поэтому в издательство «Факел» я его приглашать не стала, попросила обождать в машине, пока я отлучусь. Ключи я захватила с собой (вот что значит тщательно продумать план действий), а пройти по родному зданию могла с закрытыми глазами, так что операция «чешский марципан» завершилась за пару-тройку минут.

Я влезла в стенной шкаф, откопала дыру в своих бумажных завалах, сунула портфель с чешским лакомством вниз к стенке и забросала сверху разным издательским мусором. Тайник получился наивысшего сорта, в прошлом я его опробовала и результатами осталась довольна. Далее следовало закрыть скрипучую вековую дверь, вот это было главной проблемой, и я могла покинуть рабочее место, служившее верой и правдой много лет, теперь ввязанное мною в бредовую авантюру.

Яркие полосы лунного света делали знакомое помещение тревожно чужим, я чуть помедлила на пороге, более любуясь лунным освещением, чем терзаясь мыслью, что дошла до того, что подложила в «Факел» динамит. Давным-давно, в советские времена случались в редакции сердитые толки, что хорошо бы взорвать чертову контору к едрене-фене. Всё равно издаем одну бодягу, а уж авторы-идеологи ничего другого не заслужили. И вот я соединила мечту с жизнью, но как она изменилась по дороге! Вернее, обе дивно преобразились, что грёза, что действительность!

Однако предваваться мечтаниям было некогда, я закрыла все двери и поспешила к авто, где терпеливо ждал Миша, очередная сбывшаяся греза, чтобы не сказать большего. Всю жизнь, сколько помнится, я мечтала о любви, каковая перевернёт жизнь напрочь и затмит остальной мир. И вот вам пожалуйста – извольте получить! Только акценты с оттенками совсем иные, чем в воображении, никаких фанфар, один смех сквозь слёзы, зато всё самое подлинное, как проба на фамильном серебре у Хельмута, Меты и Вильгельма!

Потасканная колымага тащила нас к концу кольцевого маршрута, железо дребезжало и грозило рассыпаться в прах прямо на ходу, только иногда резкий свет фонарей врывался внутрь размызганного салона и освещал медальный Мишин профиль по нескольку раз подряд. В полутьме он казался духом мрака. Ужас, какие ассоциации лезли в голову! Но мрачная грёза витала недолго, где-то на полпути Миша вышел из задумчивости и предложил вопрос.

– Извини за любопытство, в мешке тот самый портфель был? – затем он уточнил. – Безумной девицы Татьяны?

– В принципе, да, – какой и зачем я приплела принцип, так и осталось неясным.

– И где ты его оставила? – Миша задал следующий вопрос.

– Скоро сам узнаешь, – кратко пообещала я.

Не могу понять, что подвигло меня на завуалированную угрозу теракта, какой-то чёрт дергал, как марионетку, не давая передышки.