Игра на своем поле - Олег Кондратьев

После этого трусцой двинулся за «пятнистым», который уже успел скрыться за углом инспекторской будки.

Никто за это время не выглянул из второго «Урала» и из незаметной «девятки», притормозившей у обочины.

Каплей оглянулся, махнул рукой и, пропустив вперед себя матроса, забрался в кабину. Оба «Урала» тронулись с места и медленно въехали на мост.

Минут через десять ехавшая впереди «девятка» притормозила, из нее вышел Талеев. К нему подошел каплей из остановившегося рядом «Урала» и подбежал Редин. Журналист обратился к каплею:

– Денис, что это там за военные маневры у поста ГАИ совершались?

– А ну в задницу этих троглодитов! Обнаглели совсем! Решили в кузов заглянуть.

– Ну и показал бы. Ты же пустой идешь, – вмешался Сергей.

– Так они бы тут же в другой полезли. И потом, не в этом дело. В таких разборках нельзя ни грамма уступать, на шею сядут. Закон полностью на моей стороне. Они это знают. Я ведь так уже несколько лет езжу. Нечасто, но раз в месяц-полтора. У меня семья в Москве. Мне удобно, сам вызываюсь. Вот поначалу – это те еще баталии были. Вплоть до мордобоя. Мы всегда побеждали. По всей трассе. А когда вооруженную охрану разрешили, все вообще хвосты поджали. Никто до сих пор не знает, что у нас патронов нет. Подозревают, догадываются, но проверить не решаются. Мы сейчас вообще одни такую «охранную грамоту» имеем. На всем Кольском полуострове.

– Денис, – поинтересовался Талеев, – а тебе ничего не показалось странным, необычным в поведении этих инспекторов? Ну, что-то не как всегда.

Шавыкин задумался.

– Не как всегда… – медленно повторил он, – да все не как всегда. Нас ведь практически все наряды ГАИ/ВАИ по трассе знают. Как и мы их. Ну, проверяют иногда документы, принюхаться могут. А больше ни-ни! Я же этого прапора толстомордого сразу узнал. И он меня тоже, клянусь! А сделал вид, что незнакомы. Ну и я не стал в глаза прыгать. Вот второй, «камуфляжник», из новичков, наверное. Я его на место и поставил. А вообще он на военного мало похож. Не представляется. У вояк это в крови. Потом, когда представился, воинское звание не назвал. Да меня, если ночью с глубокого бодуна жена собственная разбудит и спросит: «Ты кто?!», я же выпалю, не раздумывая: «Капитан-лейтенант Шавыкин!» Соображать потом начну.

– Значит, действительно новичок. Себя на новом месте показывает. А ты наблюдательный парень, Денис.

– В таких поездках и дипломатом станешь, и психологом.

– А чего же ты ему бумагу не показал, которую я тебе дал? О запрете любых досмотров.

– Вот еще! Рылом не вышел! Побережем для действительно серьезных проверок.

– Думаешь, такие будут?

– Обязательно. Особенно на подъезде к Москве. Уж поверьте моему опыту.

– Верим, капитан. Вот на, возьми рацию. Это чтобы мы втроем могли переговариваться. Ты обо всем, что замечаешь, сразу сообщай. Особенно о любом «не как всегда». И договоримся, что теперь старшинство переходит ко мне до самой разгрузки. Я командовать редко буду. Только в самых необходимых случаях. Но уж если услышал от меня: «Сидеть в кабине!», так и замри. Ясно?

– Герман, почему-то я тебе безоговорочно доверяю.

– Я же говорил, что ты очень наблюдательный. Ну, посиди пока в кабине, а людям своим дай перед долгой дорогой ноги размять. Минут десять.

Проводив взглядом удаляющегося Шавыкина, журналист спросил Сергея:

– Что ты обо всем этом думаешь?

– Как-то очень хочется верить в хорошее. Ну, например, в обыкновенную бдительность дорожно-постовой службы…

– Хм… Хорошо. Давай я воспользуюсь одним из твоих же любимых правил. Совпадений…

– …не бывает! – со вздохом закончил Сергей.

– Тогда почему из десятки поездок каплея по этой трассе «бдительность ДПС» проявилась именно тогда, когда мы свой груз в кузове пристроили? Почему инспектор нам попался такой подозрительный? А толстомордый прапор «не признал» своего знакомого?

– Сдаюсь! – Сергей даже приподнял обе руки. – Я ведь о том же подумал.

– Сигнал пришел от агентов в Ханте или от «дорожных рабочих», – Талеев проговорил это медленно, как бы взвешивая обе возможности, – хотя, если бы что-то обнаружили сначала в Ханте, наверняка любыми способами там же и попытались бы задержать. Значит, «морячки-дорожнички». А это значит, что у противника лишь зародились неясные подозрения или просто отрабатывают все варианты, что более вероятно. «Инспектор» у моста, а это, скорее всего, их центральная точка, не подтвердил, но и не опроверг никакого предположения. Ты, Серж, обратил внимание еще на одну особенность? Как быстро инспектор отступился от своих требований. Ты встречал когда-нибудь облеченное властью лицо, которое, начав «наезд», тут же извинилось и ретировалось, а?

– Может, он деньжат хотел по-легкому срубить?

– Это было бы нормально на глухой трассе, а не средь бела дня на стационарном посту в присутствии десятка свидетелей.

– Логично.

– И отступил он сразу именно по этой причине. Не то что громкий скандал, даже повышенное внимание ему ни к чему. А еще он знает, что с этой трассы нам некуда деваться еще ближайшую тысячу километров. Следующая проверка не будет такой безобидной.

– Когда?

Талеев развел руками:

– Я еще не изучил их мобилизационные возможности. Но думаю, что ближе к ночи. И нас не будут догонять, а встретят.

– Это ты откуда знаешь?

Гера пропустил вопрос мимо ушей.

– Я даже могу предсказать, что открытого гоп-стопа не будет. Мы для них пока лишь незначительно подозреваемые. О моем присутствии здесь они не осведомлены, а о твоем могут пока лишь догадываться. Так что, скорее всего, это будет какой-нибудь передвижной милицейский пост, чтобы хоть на первых порах соблюсти законные приличия. Но сил там будет достаточно. Людей в машинах уже подсчитали и оценили. Надеюсь, что наша «девятка» явится для них неприятным сюрпризом. В общем, Сергей, я, конечно, ценю твой опыт, но командовать в дороге буду я. Беспрекословно, не рассуждая, выполнять мои приказы по рации. Теперь я стану блистать талантами.

– Слушаюсь, господин…

– …Талеев. И точка!

– С точкой не поспоришь!

Они разошлись по машинам, и колонна на невысокой скорости двинулась вперед.

«Инспектор» у Кольского моста, свернув за угол здания поста ГАИ/ВАИ, не поднялся по наружной лестнице в стеклянную «голубятню», где сидели остальные сотрудники, а подошел к заехавшему чуть не на полкорпуса в заросли кустов с тыльной стороны и потому вовсе не заметному с дороги микроавтобусу.

Салон машины был отделен от водителя глухой металлической перегородкой. Внутри раздвигающаяся переборка делила его еще на два небольших отсека. Первый был напичкан всевозможной радиоаппаратурой, над которой колдовал молодой человек в наушниках, сидящий на круглом стуле без спинки. Второй отсек предназначался для отдыха: два низких лежака по бортам, приземистый журнальный столик и что-то вроде пуфика на полу. Здесь находились еще три человека.