Дина. Чудесный дар - Лене Каабербол

– У тебя много сил, малышка Пробуждающая Совесть! – сказал он. – Куда больше, чем ты полагаешь.

– О чем ты? – прошептала я. «Зачем он здесь? Чего ему надо?»

– Я имею в виду то, что не спал ночью. Из-за того, что ты заставила сказать милостивую госпожу.

Какую еще милостивую госпожу? Он имел в виду… должно быть, мать Дракана… Несущую Смерть – вот о ком он говорил.

«Это было только справедливо», – ответила она, когда я спросила ее, почему она убила маленького Биана. Как раз эти слова и слышал Предводитель дружинников.

– Я служил Дому Ворона с шестнадцати лет, – сказал он. – Нелегко было поверить, что юный мессир Никодемус и есть монстр, перебивший всю свою семью. Если бы не нож и кровь на руках… верно, никто бы этому не поверил. И до сих пор есть люди, требующие объяснения. Но то, что Дракан хочет лишить жизни Пробуждающую Совесть за то, что та утверждает, будто Никодемус невиновен, – это тоже кое-что да значит. Пожалуй, произносить подобные речи было бы не так опасно, не будь в этом скрыта некая тайна. А коли не он порешил почти всю княжескую семью, то, должно быть, это сделал кто-то другой. Тот, кому это выгодно.

Он высказал все это обиняком, хотя в этом доме не было дружинников нового князя – драконариев. Если человека могут бросить на съедение драконам лишь за то, что он твердит, будто Никодемус невиновен, то что будет с тем, кто во весь голос говорит: убийца – Дракан?!

– Ты говорил с другими об этом? – спросила Вдова.

Он смотрел себе под ноги.

– Кое с кем, с немногими, на кого, по-моему, можно положиться.

– И что?

– И мы хотим сделать все возможное, чтобы спасти Пробуждающую Совесть, а мессира Никодемуса спрятать в надежном месте. Разумеется, ныне в Дунарке господствует орден Дракона; но если это будет зависеть от нас, его власть будет недолгой. Клянусь!

– Хорошо, – сказала Вдова. – Мы поверим тебе, ежели ты сможешь посмотреть Дине в глаза и повторить свою клятву.

Он не очень-то этого хотел – да и я, вообще-то, была против… Я устала, и у меня шла кругом голова, да и рука болела. У меня не было желания еще раз заглянуть в глаза чужому человеку. Рикерт Кузнец в Березках всегда говорит, что надо, мол, быть осторожным с тем, чего себе желаешь, – быть может, это исполнится. В тот раз – сколько дней прошло с тех пор? Кажется, будто целый год, – тогда я, кислая, недовольная и одинокая, бродила вокруг Березок и желала, чтобы люди заглянули мне в глаза… Тогда я не думала, что мне тоже может стать трудно, коли они это сделают. Но Вдова права. Вернее способа узнать – нет. И еще один урок я усвоила с того дня в Березках: взрослые куда лучше детей могут обмишурить, перехитрить и предать.

Ему стоило большого напряжения поднять голову и посмотреть мне в глаза, но он все же сделал это.

– Клянусь служить мессиру Никодемусу, – медленно и торжественно произнес он. – Клянусь положить конец правлению Дракана и драконариев, насколько это в моей власти. И клянусь помочь освободить твою матушку!

Его взгляд не избегал моего.

– Спасибо, – поблагодарила я, уверенная, что он сказал правду. Меж нами витали видения, да, видения… но я слишком устала, чтобы связать их воедино, – горящий дом, пыль, пляшущая над павшими людскими телами, блики стали, привкус крови. Однако же никакой лжи и стыда, это я бы заметила.

– Только я не понимаю одного… как вы, Мистер, попали сюда, к фру Петри? – Я не спускала с него глаз, и он смирился с этим. Даже улыбнулся. И протянул мне пожелтевший скомканный клочок бумаги.

– Вот весточка, с которой ты так хотела вернуться обратно. Не сразу удалось выявить невидимое послание, но в конце концов это удалось.

Я взяла бумажку. Мистер Маунус был довольно осторожен и не называл имен, но все же в той записке содержалось кое-что, наводящее на след, коли ты достаточно хитер. Вряд ли у алхимика было в Дунарке много племянниц, которые раздобыли те огромные количества одурманивающих средств, что просил Мистер Маунус. Как он собирался употребить их? Одурманить половину обитателей замка? А возможно, только одного-единственного дракона? Они с Нико не посвящали меня в свои планы.

– Дина? – спросила Вдова. В ее голосе сквозило нетерпение. – Мы можем положиться на него?

– Я верю в это, – ответила я, отпустив взглядом Предводителя дружинников. Он слегка встряхнулся, как вымокший пес.

– Хорошо. – Вдова выставила на кухонный стол кружки и вытащила пробку из бутылки чернобузинного вина. – А теперь давайте составим план.

– Нет, – сказала я, пытаясь, чтобы голос мой звучал по-взрослому или почти как у взрослого человека, принявшего свое решение, а вовсе не как у усталого писклявого малыша, готового завыть, если сделают наперекор. – Я не согласна.

Вдова поглядела на меня, не так долго, чтобы возникла связь; всего лишь краткий, быстрый взгляд, чтобы увидеть выражение моего лица.

– Это самое надежное, – сказала она. – Ты подвергнешь нас всех опасности, если будешь настаивать на том, чтобы сопровождать нас. А может, ты думаешь, они прекратили тебя искать?

Я понимала: да, они ищут… Но сидеть в доме Вдовы, не зная, что творится, повезло ли им, или же их всех схватили, или, быть может, они лежат мертвые на брусчатке Арсенального двора… это как если бы тебе опять набросили на голову мешок. Словно тебя ослепили. Я больше не хотела, чтобы мне когда-нибудь завязывали глаза! Никогда и нигде!

– Это очень опасно, – раздраженно проворчал Предводитель дружинников – «Дети должны поступать так, как им велено, не причиняя хлопот». Я будто слышала, как он произносит эти слова.

– Мы ведь вернемся, – уговаривала меня Вдова. – Не бойся, что тебя забудут или бросят.

Чудесно! Теперь обо мне в открытую говорят как о слабой писклявой малявке, которая вдобавок боится оставаться одна дома.

– Это вовсе не так…

Отчего так холодно в этой кухне? Я засунула руки в рукава вязаной кофты, одолженной мне Розой, но оцепенелые пальцы так и не согрелись.

– Я останусь с тобой, – пообещала Роза. – Ты не будешь сидеть одна и ждать…

– Спасибо, – сказала я искренне, поблагодарив ее за это, но продолжала стоять на своем. – Но есть нечто большее… Не знать, что происходит. Не быть там.

– Ты бы лучше поблагодарила своего Создателя, что не должна быть там… – начал было Предводитель дружинников, но Вдова прервала его, взмахнув рукой:

– Дина, все непременно получится, но если ты будешь с нами, может и провалиться. Разве ты этого не понимаешь?

Я кивнула. Слезы жгли мне глаза, и я не осмеливалась что-либо сказать из страха: вот-вот голос сорвется и прозвучит как у плаксы или грудного ребенка.

– Тебе будет легче, если я подробно расскажу тебе обо всем? Чтобы ты знала как можно больше?