Золотые волки - Рошани Чокши

Зофья вернулась к горбу у нее на коленях. Внутри, на бархатной подкладке, лежала стеклянная трубка.

– Раствор «Пиранья», – сказал Северин. – Ты сможешь пустить его в дело, когда попадешь в оранжерею под видом месье Чинга…

– Месье Чанга!

– Приношу свои глубочайшие извинения. Напоминаю, что ты – первое звено всей операции. Проговорим последовательность твоих действий еще раз.

– Я же не в первый раз…

– Энрике.

– Так и быть, – Энрике скрестил руки на груди. – Мы прибудем в Лунный Замок незадолго до полуночи. Ты, Зофья и Гипнос отправитесь на пир и будете делать все, что обычно делают богачи, хотя я – уважаемый ботаник, который переплыл много, много океанов и…

– Энрике.

– …и потом мы встречаемся в твоей комнате, чтобы провести финальное собрание. После трех часов утра мы с Тристаном встречаемся в оранжерее, открываем контейнер с кислотой и поднимаем тревогу.

Зофья зевнула: она уже не раз слышала весь план от начала до конца.

– Правильно.

– Тристан достанет для нас противогазы, и мы снова появимся в оранжерее в восемь часов утра.

– Да.

– Но я все еще не понимаю, почему ты так зациклен на оранжерее. Ты думаешь, там что-то есть?

– Возможно, Глаз Гора перенесли туда. Но я думаю, там может быть что-то еще более важное. Иначе почему только у стражников оранжереи заряжены ружья? Это довольно занимательно, – сказал Северин. – Но не будем строить никаких догадок, пока не закончится полуночный пир. Гипнос привезет с собой что-то очень ценное, по крайней мере, он так сказал. По правилам Ордена он может потребовать, чтобы его ценные вещи немедленно спрятали в самое надежное хранилище Дома.

– В библиотеку, – сказала Зофья.

– Именно. У матриарха Дома Ко́ры не останется выбора, кроме как спрятать этот предмет в хранилище. Когда они с Гипносом отправятся в библиотеку, я прослежу за ними, – Северин достал из кармана коробочку и закинул в рот сушеный бутон гвоздики. – Зофья, расскажи ему, как работает раствор «Пиранья».

– Это хлорид водорода и серная кислота, так что химический процесс относительно прост…

– А теперь то же самое, но простыми словами.

Она показала на стеклянный сосуд.

– Я сотворила левитирующее стекло. Тебе нужно просто сломать сосуд и подбросить его в воздух: он медленно опустится на землю, опрыскав всю оранжерею кислотой. Только не позволяй кислоте попасть на тебя, если не хочешь допустить распада своего кожного покрова.

Северин посмотрел на свои часы.

– Мне нужно кое о чем позаботиться, так что увидимся позже. Не забудьте: с вокзала каждый из нас поедет в отдельной карете.

Подъезжая к Лунному Замку, Зофья задумчиво смотрела на серебристый туман. Он был похож на свет, разделивший металлический «Квадрат Сатор» на две части. Она вспомнила, как буквы на пластине двигались туда-сюда и как цифры сложились в идеальный ряд из нулей и единиц. Энрике назвал математику божественным языком. Когда она подумала о том, какой силой обладает Глаз Гора, по ее спине пробежали мурашки. Казалось, что его истинное назначение лежит за пределами человеческого понимания, но она была уверена, что ей на помощь придут цифры. Они не были похожи на людей, которые говорят одно, а делают другое. Цифры не имели ничего общего с правилами поведения и светскими беседами.

Еще в детстве Зофья поняла, что они никогда не лгут.

Когда Северину исполнилось одиннадцать, они с Тристаном окончательно надоели Зависти с Клотильдой, поэтому им пришлось переехать в дом к своему четвертому отцу – Чревоугодию.

Чревоугодие был любимым отцом Северина. Он строил забавные рожи и рассказывал уморительные истории. Он избавлялся от нарядов, которые проносил всего один день. Он однажды выбросил на улицу целый торт просто потому, что тот показался ему неидеальным. Стоило ему улыбнуться, как драгоценные украшения тут же исчезали с магазинных витрин. У Чревоугодия не было ничего, кроме пыльного аристократического титула и небольшого кусочка земли где-то за городом, но это его не волновало.

– Аристократия – просто красивое название для кучки грабителей, мои дорогие кошелечки. Так что я всего-навсего выполняю свое предназначение.

Он не называл Тристана и Северина по именам, потому что предпочитал называть детей сообразно тому, чем он их считал. С именами или без, он не забывал их кормить, нашел им преподавателей и даже нанял мастера Творения для Тристана. Тристан любил Чревоугодие, потому что он читал мальчику стихи перед сном и обещал, что, когда тот вырастет, сможет изменять мир как пожелает. Северин любил Чревоугодие, потому что он смог утолить его голод.

Преподаватели объясняли ему учебники по истории и иностранным языкам, а Чревоугодие обучал его дикции и манерам богачей. Он рассказал Северину, как унизить человека одной-единственной фразой, как заказывать блюда и отправлять их назад. Научил определять винный букет по запаху и наслаждаться идеально приготовленным блюдом.

– Дело не только в масле, соли и перце, мой дорогой кошелечек. Нужно уметь поглощать блюдо глазами, чувствовать вкус, лишь посмотрев на него. И не забывай про правильную сервировку.

Чревоугодие научил Северина правильно есть. От него мальчик узнал, что можно желать недоступные тебе вещи и красть их с таким видом, словно у тебя и так есть все, о чем другие мечтают. Он передавал мальчику все свои знания, пока в один прекрасный день не выпил дорогой пятидесятилетний портвейн с крысиным ядом. Во время похорон Северин украл бутылку шампанского из любимого ресторана Чревоугодия и оставил на его могиле.

Из всех своих отцов он чаще всего вспоминал Чревоугодие.

– Запомни, мой дорогой кошелечек: чтобы победить, нужно просто вести себя так, как будто ты уже победил.

Северин, Энрике и Зофья готовились к выходу из поезда. На улицу опустилась непроглядная ночь. Она была так не похожа на блеклую полночь в Париже, где тусклый свет фонарей и серый дым застилали звезды, обрекая город на вечные сумерки. Северин чувствовал запах сельской местности: свежая трава и глина. Ощущался дух ранней весны, которая еще не до конца прогнала из воздуха зимний холод.

Энрике потрогал свои накладные усы.

– Я симпатичный? – спросил он, пощипывая свою поддельную бороду и похлопывая себя по морщинистым щекам. – Только честно.

– «Симпатичный» – неподходящее слово. Может, «ошеломительный»? Скажу так: от тебя просто невозможно оторвать взгляд.

– Ах. Как от солнца?

– Как от ужасной катастрофы.