Уроборос - Этери Чаландзия

Внизу под крыльцом, по колено в снегу, стояла Варвара. Ее тошнило. Стараясь не запачкать прическу и платье, она срыгивала рвотную массу.

— Тварь. Гад. Гады. Гадина. Гадюка. Ненавижу, — словно спрягая неведомый глагол, твердила она.

Нина машинально хотела предложить помощь, но вовремя сдержалась. Актриса была пьяна и меньше всего искала сейчас помощи. Особенно от нее.

Нина вернулась в дом. Когда она снимала наспех накинутое чужое пальто, в кармане завибрировал телефон. Нина присмотрелась и поняла, что это пальто Альберта. Она достала аппарат, вернулась в гостиную, не увидела за столом хозяина и протянула телефон Лиле.

— Муж твой… В кармане забыл, телефон разрывается.

Нину попросили передать тарелку с салатом, она отвлеклась и не заметила, как вдруг побледнела Лиля, посмотрев на монитор. Тут же встала и вышла в кухню. Нина наливала себе вина и что-то обсуждала с соседкой.

Егор предпочел великодушно не заметить ни своей победы, ни поражения врага. Конечно, он выкрутился, все-таки не мальчик. Но он видел опрокинутое лицо Нины. Хотя этих опрокинутых лиц был полон стол, но только одно сулило ему проблемы. Да, призраки и правда являются только тому, кому надо. Паршивая актерка рассчитывала произвести публичную расправу, а получилось точечное попадание. Кому надо было, тот все понял. Егор опрокинул стопочку. Ерунда. Бабьи игры. Предъявите доказательства, тогда поговорим. А иначе идите к черту.

Правда, теперь Нина до утра будет нарезать акульи круги, подкарауливая его, как добычу. Он видел: у нее прямо руки тряслись, так ей хотелось прижать Егора к стене и начать трепать своими вопросами. Наверняка тысячу раз прокрутила каждый в своей дурной голове. Не вышло. Когда он пробрался в отведенную им комнату, она уже крепко спала. Не выдержала ожидания. Он прислушался. Осторожно присел рядом. Во сне она выглядела умиротворенно и беспомощно, как ребенок. Егор не удержался, протянул руку, провел по ее волосам, коснулся пальцами щеки, шеи, слегка откинул простыню…

Внезапно, не просыпаясь, она открыла глаза и заговорила. Словно внутри тела запустили какой-то проржавевший механизм, шестерни пришли в движение, и невидимый поршень принялся выталкивать наружу утробные звуки, мало похожие на человеческие слова. Они с трудом проходили через глотку и выпадали, явно причиняя ей боль. У Егора были крепкие нервы, но он невольно отшатнулся. Это было отвратительно. Как будто дьявол показался темной ночью в тихой комнате. Так же внезапно, как началось, все закончилось. Нина закрыла глаза и затихла, погрузившись в обычный глубокий сон.

Егор вскочил с кровати. Едва брезжил холодный рассвет, и весь дом крепко спал. Он походил по гостиной, вышел в кухню, отдышался, успокоился. Нашел ее пальто в коридоре и сунул поглубже в карман треклятый конверт. Сама найдет. Подхватил заветрившееся моченое яблоко с тарелки и направился в ванную. Там на кафельном полу валялся чей-то махровый халат. Он поднял его. Из халата с протяжным и жалобным «мяооо!» выпала несчастная кошка, которая, похоже, уже отчаялась найти себе спокойное и надежное место. Как он ее понимал! Егор приоткрыл дверь, приглашая ее выйти, но кошка с удивлением посмотрела на него и прыгнула куда-то за газовую колонку. Он набрал до краев ванну, лег и опустился в горячую воду с головой. Сердце стучало в ушах, как метроном. Одолевало нехорошее предчувствие. Егор сдерживал дыхание, сколько мог, пока не заболело в легких и не заломило в висках. С хрипом он вырвался на поверхность. Отдышался, прокашлялся. Кошка с опаской наблюдала за ним из-за трубы.

Ну, что ж, посмотрим, кто кого. Еще ничего толком не выиграно, но и не проиграно. И еще есть в запасе время. Немного, но есть.

* * *

В машине на обратном пути оба молчали. Они могли быть совсем рядом, почти касаться друг друга, но холод разъединял. Дом с тату-салоном никто не сносил. И наколка с его инициалами давно украшала узкое девичье предплечье. Егор блефовал. И Варвара это знала, и Нина.

Когда машина выбралась на шоссе, Нина открыла рот, чтобы что-то сказать или спросить, но Егор опередил ее.

— Зачем ты отдала телефон Альберта Лиле?

— Какой телефон? — Нина растерялась.

Знакомое раздражение повисло в воздухе.

— За столом ты отдала его телефон Лиле. Зачем?

Нина задумалась. Им с Лилей так и не удалось поговорить. Всю ночь та была напряженная, бледная, мало разговаривала, много пила. Они договорились встретиться на праздниках, но почему-то Нина слабо верила в эту встречу. Сейчас, на фоне вчерашних событий, она с трудом могла вспомнить эпизод с телефоном.

— Я что-то сделала не так? — Нина ненавидела себя за этот вопрос, но он вырвался помимо ее воли.

— Тебе не пришло в голову, что Альберт не хотел, чтобы Лиля видела, кто ему звонит?

Нина посмотрела на его невозмутимый профиль. Умел Егор перевести стрелки.

— Егор, а ты сам ничего не хочешь мне сказать?

За секунду до случившегося, Егор почувствовал странное беспокойство. Возможно, это и спасло их. Адреналин ударил в кровь, обострив реакцию и хватку, поэтому, когда машина перед ними вильнула влево, и они увидели летящее на них колесо, Егор не растерялся и смог избежать удара. В крошечное мгновение его мозг произвел безошибочный расчет, и он увел машину вправо, в единственно безопасное место между двумя деревьями на обочине. Автомобиль, что шел перед ними, выскочил на встречную полосу, но тоже уцелел, каким-то чудом проскочив между исходящими истошным визгом тормозов и клаксонов машинами. Две иномарки слегка чиркнули друг друга. Скорость замедлилась. Все встали. Кровь кипела, как вода в снятом с огня чайнике. Нина молчала. Все оставшуюся дорогу она не проронила ни звука.

Егор так и не понял, почему ему так повезло. Авария не в счет, на дороге, бывает, и не такое случается. Но вопрос Нины все-таки сыграл свою роль, испугав ровно в тот момент, когда надо было слегка испугаться.

Конечно, он ничего не хотел ей говорить. Зачем? Он не знал ни одного примера успешного саморазоблачения. Это только на словах они умоляли открыться, рассказать все, как есть. Уверяли, что нет мук сильнее, чем пытка незнанием и маята подозрений. Но получив в лицо всю правду, то есть подтверждение своим догадкам, они взрывались. И первым в этой взрывной волне гиб мягкотелый доверчивый болтун. Конечно, Егор боялся, что эта аферистка разнесет в щепки весь мир. Его. Ее. Мир вообще. У нее же чека была в голове вместо мозга. И дернуть ее могло и от гораздо меньшего.

Нет уж. Егор предпочитал ждать. Удобного момента. Повода. Подвоха. Прокола. Мало ли что жизнь подбросит и как еще все может повернуться. Да, это ожидание было не лишено пикантной подлости, потому что она-то ничего такого не ждала. Жила, «пила свое вино, спала в саду, просушивала блузку»[6]. Страдала. Надеялась. Корила себя. Копалась в прошлом. Искала там какие-то ответы на какие-то вопросы. Предпочитала дрему жестокой яви. А он всего лишь не будил ее, но и выбора не отнимал. До тех пор, пока она хотела верить, что Варвара сука, а он расцарапал себе спину о гвозди в павильонах, она жила одной жизнью. Когда поняла бы, что он врет и Варвара права, началась бы другая. Егор давал ей время.