Голубое шампанское - Джон Варли

Ее голос утонул в звуке, наводящем ужас на каждого лунария: пронзительном и жутком свисте вырывающегося воздуха.

«Шаг первый, – услышала она голос инструктора, давным-давно наставлявшего ее. – Обеспечить герметичность собственного скафандра. Ты не сможешь никому помочь, мужчине, женщине или ребенку, если вырубишься раньше, чем окажешься в скафандре».

Чтобы надеть и загерметизировать шлем, требовалось пять секунд, и эту операцию она отрабатывала тысячу раз еще ребенком. Бах увидела большую дыру в пластиковом куполе. Через нее вылетала всякая всячина, выметенная внезапным ветром – бумаги, одежда, два шлема…

Надев шлем, она огляделась и поняла, что многие из этих людей обречены. Они сняли скафандры, и у них почти не было шансов надеть их вовремя.

Следующие несколько секунд запомнились ей чередой образов.

Валун, несколько тонн сухого лунного камня, расплющивает телевизионные мониторы.

Пухлый коротышка с трясущимися руками никак не может надеть шлем на лысую голову. Бах вырывает у него шлем, напяливает и резко поворачивает, из-за чего коротышка падает.

Джой и Джей, практически уже мертвецы, убитые невозможностью разместить механические руки внутрь скафандров, спокойно стоят, застыв в металлическом объятии.

За черной линией, кувыркаясь, медленно взлетает туристический автобус. По всей долине грибами вырастает сотня жутких серых куполов после взрывов.

А вот и Гэллоуэй. С напряженной сосредоточенностью на лице она со всей возможной скоростью бредет, догоняя катящийся шлем. Из ноздри течет кровь. Под остатками купола теперь все происходит почти беззвучно.

Бах хватает шлем и сбивает Гэллоуэй подножкой. Далее все как на тренировке: надеть шлем, повернуть, нажать три защелки-фиксатора, затем переключатель аварийного наполнения скафандра. Она видит, как Гэллоуэй взвывает от боли и пытается зажать уши ладонями.

Лежа рядом с ней, она смотрит вверх, где последний большой кусок оболочки купола уносит остатками воздуха и видит… станцию.

Это маленькое колесо, катящееся над горизонтом. Не крупнее монеты.

Она моргает.

И вот оно уже здесь. Огромное, нависающее, летящее прямо на нее сквозь ад горящей пыли.

Именно пыль наконец-то сделала лазеры видимыми. Длинные световые спицы вспыхивали и гасли миллисекундными импульсами, и при каждом импульсе миллиарды пылинок испарялись в багряной вспышке, выжигающей глаза.

Невозможно, что она видела это дольше одной десятой секунды, но ей казалось, что вспышки длятся гораздо дольше. Это зрелище останется с ней, и не только в памяти. Еще много дней после страшного события ее зрение было нарушено паутиной багряных линий.

Но намного хуже оказалось грандиозное величие этой летящей конструкции, вращающейся угрозы, мчащейся на нее из бездны. Этот образ останется с ней гораздо дольше, чем на несколько дней. И будет возвращаться к ней только по ночам, во снах, которые станут будить ее годами, мокрую от пота.

И последний яркий образ, который она унесет с собой из той долины – Гэллоуэй. Перевернувшись, она направила хрустальную трость на колесо станции, уже далеко над горизонтом. С торца трости вылетает луч лазера и протягивается вдаль, в бесконечность.

* * *

– Ух, ты! – воскликнула Шарлотта Изольда Хилл Перкинс-Смит. – Тик-Так, это было здорово! Давай это повторим.

Зависнув в самом центре «ступицы» колеса станции, Чарли наблюдала за сближением от начала до конца. Оно во многом напоминало американские горки, какими она их представляла, посмотрев фильмы из памяти Тик-Така. Если у этого зрелища и имелся недостаток – и она не жаловалась, вовсе нет, – так это то, что все закончилось слишком быстро. Почти час она наблюдала, как Луна увеличивается, пока не перестала казаться круглой, а внизу не замелькал лунный ландшафт. Но прежде она не видела его так подробно. На этот раз он все приближался и приближался, проносился все быстрее и быстрее, пока не понесся со скоростью миллион миль в час. Потом замелькали яркие вспышки… и постепенно лунная поверхность опять начала отдаляться. Луна все еще была видна сзади, стремительно уменьшавшаяся и уже не очень интересная.

– Рад, что тебе понравилось, – сказал Тик-Так.

– Я только хочу спросить кое-что. Зачем мне пришлось надеть скафандр?

– Простая предосторожность.

Она пожала плечами и направилась к лифту.

Когда кабина доставила ее на обод, она нахмурилась. Где-то далеко на ободе звучали сигналы тревоги.

– У нас проблемы? – спросила она.

– Мелкие.

– Что случилось?

– Нас ударили несколько камней.

– Должно быть, мы пролетели совсем близко!

– Чарли, если бы ты была здесь, когда мы пролетали, ты смогла бы протянуть руку и написать на камне свое имя.

Она хихикнула, представив такое, потом заторопилась проверить, все ли хорошо у собак.

Часа через два ее вызвала на связь Анна-Луиза. Чарли поначалу решила вызов игнорировать, потому что у нее было ужасно много дел, но потом все же уселась перед камерой. На экране она увидела Анну-Луизу, рядом с ней сидела другая женщина.

– У тебя все хорошо, Чарли? – поинтересовалась Анна-Луиза.

– А почему у меня не должно быть хорошо?

«Проклятье, – подумала она. Не следовало отвечать вопросом на вопрос. – Но, с другой стороны, какое у Анны право спрашивать о таком?»

– Мне интересно, ты наблюдала за тем, что происходило недавно, когда ты пролетала так близко от Луны?

– Конечно. Это было здорово.

Наступила короткая пауза. Женщины переглянулись, потом Анна-Луиза вздохнула и посмотрела на Чарли.

– Чарли, я должна тебе кое о чем рассказать.

* * *

Как и при большинстве катастроф с разгерметизацией, первая помощь потребовалась немногим. Большинство серьезных ранений стали фатальными.

У Гэллоуэй возникли проблемы со слухом, у Бах все еще мелькали перед глазами пятна. Зато Хеффер даже не ударился головой.

Подсчет погибших еще не завершили, но итог будет мрачным.

Целый опасный час после пролета станции ее предлагали сбить.

Большая часть консультативной группы уже собралась в зале для совещаний к тому времени, когда прибыли Бах и Хеффер – и идущая следом Гэллоуэй. Шли жаркие дебаты. Гэллоуэй узнали, и некоторые были склонны оспорить ее присутствие в зале, но таких Хеффер быстро заткнул. Сделка была заключена еще в МПЧ, на пути с места катастрофы. По достигнутому соглашению Гэллоуэй получала эксклюзивные права на эту историю. Она доказала Хефферу, что Джой и Джей сохранили записи о его упущениях в системе безопасности.

Окончательное объяснение неспровоцированной и безумной атаки было простым. Компьютер станции «Чарли» имел инструкции стрелять по любому объекту, подходящему ближе чем на пять километров. Это он добросовестно и проделывал на протяжении тридцати лет, хотя мишеней для него и было совсем немного. Тесное сближение с Луной, наверное, стало интересной проблемой. Тик-Так не был дураком. Безусловно, он осознавал последствия своих действий. Но компьютер думает совершенно не так, как человек, и неважно, как бы ни выглядели близкими оба типа мышления. В таком мозге, как у Тик-Така, существует жесткая иерархия. Часть его может понимать, что нечто – это глупость, но не имеет возможности обойти приказ с более высоким приоритетом.