Детектив и политика 1991 №4(14) - Эрик Кристи

ничего не соображая, с гудящей головой. Проклятье! — казалось, она вот-вот лопнет. Я попытался шевельнуться, но безрезультатно — только и хватило сил приподнять веки. И тогда я их увидел.

Их было двое — этих типов, внешне далеко не мрачных, даже наоборот. Они стояли в ногах кровати и не обращали на меня особого внимания, так что я смог как следует разглядеть их.

Тот, что стоял ближе к окну, был высокого роста и носил кожаную зеленовато-синюю куртку, — в таких ходят французские пилоты. Черные, довольно длинные волосы, ухоженная прическа. А вот физиономия мне понравилась куда меньше. Похоже, что его узкое, прежде худое лицо вдруг безобразно разбухло, подавшись вперед, а не в стороны. Глубоко посаженные глаза были обведены темными кругами. Руки он держал в карманах. И я прекрасно понимал почему…

Приоткрыв чуть пошире правый глаз, я поглядел на его дружка. Ну, этот был большой забавник. Затейливый плащ с погончиками, пристегнутыми наизнанку, клетчатые брюки, ботинки из слишком тонкой кожи. На макушке два с половиной волоска, зато густейшие баки. Почти бакенбарды. Он был занят чисткой ногтей.

Верзила наконец заметил, что я продрал глаза, и толкнул локтем пухлого красавчика. Тот изобразил на морде безумную радость и подбежал ко мне.

— Ну как, дорогуша, хорошо выспался?

Я ничего не ответил. Что тут отвечать?

Он тяжело плюхнулся мне на ноги, но я сумел вытащить их из-под его жирного зада. Силы ко мне возвращались.

— Что вам нужно?

Я еле ворочал языком. Но они как будто поняли. Высокий вытащил сигарету из кармана — медленно-медленно, чтобы я успел поволноваться: что он оттуда достанет? Так же, не торопясь, он закурил и швырнул горящую спичку мне в лицо. Я еле успел увернуться. Он хохотнул.

— Очухался, пупсик? Ты уж нас извини, мы не собирались сделать тебе бо-бо. Просто не хотели, чтоб ты шумнул, вот и все… Мы тебя не слишком долбанули?

Они изображали киношных гангстеров, но, ей-богу, это было совсем не смешно.

— Катитесь отсюда или говорите, что надо!

— Будь повежливей, киска, — заметил толстенький.

И я отметил, что он уже не расплывается в улыбке.

Верзила не сказал ни слова, только поглядел на меня несколько секунд, потом пошел в ванную и вернулся оттуда, таща что-то тяжелое.

— Держи, мальчик, принесли тебе твои шмотки.

Он швырнул на кровать увесистую сумку, и я тотчас узнал ее. Сумка, оставленная мною у Сильвии…

— Ну прямо обо всем приходится думать самим, точно? — хихикнул жирный, обращаясь к своему приятелю. (Тот состроил сокрушенную мину и закивал.)

— Ладно, кончайте представление. Как вы меня нашли?

— Проще простого: проследили за Кларой. А ты как раз был у нее, на наше счастье… Ну, как самочувствие? Идти сможешь? (Я даже не шевельнулся.)

— Эй ты, а ну вставай и пошел, как велено! — весело приказал боров с баками.

С этими словами он вынул из кармана плаща "11,43"[34] и стал небрежно поигрывать им.

— Сумку тебе уже приготовили; видишь, какие мы заботливые…

И он так внезапно дернул меня за ворот, что я не успел уклониться.

— Ну и, само собой, не вздумай подавать знаки парню внизу, когда мы пойдем мимо.

Он грубо стащил меня с кровати, и я плюхнулся на четвереньки прямо на коврик. Толстяка это привело в полный восторг. Он аж захлебнулся от смеха. Такой простодушный детский смех…

— Я гляжу, тебя рассмешить нетрудно, а, пузан?

Очень уж мне хотелось поставить на место этого жирного борова. Но мне незамедлительно ответили ударом ноги по ребрам. Тогда я заткнулся и с трудом встал. Теперь руки у меня освободились, и я воспользовался этим, чтобы осторожно пощупать затылок. Там вздулась огромная шишка, болело адски. Вот сволочи, знали, куда бить!

Верзила открыл дверь и оглядел коридор. Потом знаком велел нам следовать за ним, и мы вышли к лестнице. Один шагал впереди меня, другой сзади. В таком сопровождении трудно исхитриться на что-нибудь путное. Я и пытаться не стал.

Портье внизу по-прежнему отсутствовал, и это меня даже утешило. Я наверняка не удержался бы и подал ему какой-нибудь знак. И ничего хорошего, конечно, не добился бы.

Выйдя на улицу, эти типы отконвоировали меня к привокзальной стоянке, где было почти безлюдно. Они зажали меня между собой так, что вырваться нечего было и думать. Верзила открыл дверцу "вольво-турбо" и велел мне сесть рядом с толстяком на заднее сиденье. Затем он спокойно вырулил со стоянки на дорогу.

— Ну, и куда мы едем?

Ситуация явно перестала мне нравиться.

— Ты, пупсик, не волнуйся, — хихикнул толстяк.

Я почувствовал сквозь плащ прикосновение ствола его револьвера. И отодвинулся подальше от него, к дверце.

Машина шла вдоль Сены к периферийным бульварам… Потом выехала на Южное шоссе, миновала Орсэ, Бюр, Жиф, Сен-Реми. Достигнув Шеврез, она свернула не узкую, ведущую вверх дорогу. Город давно остался позади. Я начал волноваться всерьез.

Верзила с невозмутимым видом вел машину. Время от времени он поглядывал в зеркальце заднего вида, явно опасаясь погони, потом принимался насвистывать сквозь зубы веселый мотивчик.

— Скоро будем на месте, — прошептал мне толстяк успокоительно, когда машина миновала дорожный указатель с надписью "Милон-ла-Шапель".

Странное дело, меня это ничуть не утешило.

Мы проехали мимо нескольких рощиц, окруженных высокими заборами. Н-да, в этих местах обитали явно не пролетарии. Хоромы здесь были что надо.

Свернув с дороги, машина запрыгала по колдобинам грязной и узкой тропинки. В какой-то миг я подумал: а не собираемся ли мы наведаться в одно из этих роскошных частных владений. Но нет: дорожка вела лишь в глубь рощи. Верзила включил фары, поскольку темнота все сгущалась. Вокруг машины заплясали загадочные тени.

Внутри царила мертвая тишина.

Все это походило