Детектив и политика 1991 №4(14) - Эрик Кристи

на разведку в лесу.

Я слишком молод, чтобы успеть повоевать в Алжире, но много слышал об этом. От старших сослуживцев.

Мы въехали на что-то вроде лужайки, верзила развернулся и остановил машину.

Я признал револьвер, который он держал, — это был мой "манюрен". Значит, сейчас произойдет то, что я и предчувствовал…

Я попытался было заговорить, выиграть время. Но толстяк только скучающе глянул на меня и все. Потом бросил своим слащавым голоском: "Конечная остановка!", — и сделал мне знак выходить.

Я огляделся, отыскивая хоть малейший шанс на спасение. Фары освещали жидкие кустики перед машиной. Дальше — темно, ничего не разобрать.

— Ну, шевелись! — прошипел верзила.

— Что вы хотите со мной сделать?

Я никак не мог смириться с мыслью о смерти.

— Угадай! — ответил толстяк без всякой, впрочем, угрозы в голосе.

Угадать было нетрудно.

—. Ладно, я согласен сдохнуть, но вы хоть скажите, за что?

— А мы почем знаем? Нам платят — мы работаем… И работенка эта нам нравится.

И он прыснул. Я настаивал:

— А тех двух, леваков… тоже вы?

— Ну-ну, хватит болтать! — прервал меня верзила.

И я услышал щелчок заряжаемого револьвера — моего револьвера. Холодная дрожь пробежала у меня по спине. Я едва удержался на ногах. Колени задрожали так, что мне пришлось опереться о крыло машины.

Толстяк несильно обхватил мою руку.

— Сюда, мой птенчик, сюда, — сказал он, подталкивая меня вперед.

Я было уперся, но хватка у него оказалась железная. Мои башмаки разъезжались на мокрой глине.

И вот я оказался стоящим по стойке "смирно" в безжалостном свете фар.

— Эй, не делайте глупостей! Всегда можно договориться…

И я, судорожно вздохнув, вобрал в себя побольше кислорода. Руки у меня непроизвольно задрожали.

Верзила шагнул в мою сторону. Он поднял револьвер и направил его мне в грудь.

Дальше все произошло с такой бешеной скоростью, что я не в состоянии связно изложить это. События развернулись одновременно и запомнились мне лишь обрывочно.

Лес как будто вспыхнул. Ярко-белый, ослепительный свет ударил со всех сторон.

Я бросился на землю.

Убийцы сделали то же самое. Они исчезли из моего поля зрения.

Потом раздались крики, топот, ругательства.

Загремел в мегафон голос.

Традиционное: "Сдавайтесь, вы окружены!"

И логичный ответ: "Заткнись!"

Я попытался рвануть туда, откуда раздался голос.

Но справа от меня загрохотала очередь. Из автомата.

Я изо всех сил вжался в грязь. Раствориться бы в ней без следа!

Трудно было решить, стоит ли подавать голос.

На всякий случай я затих.

Потом я услыхал хлопанье дверцы "вольво". Фары погасли. Темнота накрыла проплешину, на которой я лежал.

За спиной у меня ударил выстрел. Бац! — один из прожекторов брызнул осколками стекла и потух.

Я воспользовался этим, чтобы отползти на несколько метров подальше. Там, на пригорке, я успел приглядеть кусты и надеялся добраться до них.

Впереди вновь защелкали выстрелы. Потом опять раздался голос в мегафон:

— Мы вас все равно захватим! Даю одну минуту, чтобы бросить оружие, встать и поднять руки.

— Пошел ты!..

Я узнал голос толстячка. Теперь ему, кажется, было не до шуток.

Я еще чуть-чуть увеличил расстояние, отделявшее меня от поля битвы.

За деревом я различил промелькнувшую тень. Каска. Потом еще одна, три, десять… Лес буквально кишел жандармами. Ясное дело, станут они выяснять мое имя перед тем, как стрелять! Притом, что оно-то как раз и побудит их открыть огонь… Я старался не подавать признаков жизни. Еще бы: я ведь не забыл, что представляю собой общественную опасность. Преступник, разыскиваемый всеми силами полиции.

Сзади прогремел взрыв. Что это — граната? Вот уж совсем ни к чему, разве только решили побольше страху нагнать.

Да, развернулось настоящее сражение.

Пули свистели со всех сторон.

Я увидел, как жандармы — те, что впереди меня, — начали перемещаться вправо. Я еще усерднее вжался в сырую землю, хотя здорово окоченел от холода. Н-да, прекрасные условия для выздоровления! Мой правый бок как-то подозрительно онемел.

Стрельба возобновилась с новой силой. Слева от меня раздался крик боли. Жандарм? Или бандит?

Одна из пуль срикошетила о дерево прямо у меня перед носом. Щепки впились мне в голову. Надо было выбираться из этой переделки.

Жандармы исчезли из моего поля зрения, и я решил пойти ва-банк.

Услышав приближающиеся выстрелы, я со всех ног рванул к пригорку, который заприметил еще раньше. Согнувшись вдвое, я, как безумный, понесся в спасительном направлении. Под надежный покров темноты.

К моему великому изумлению, в меня никто не палил. Может, не заметили? Раздумывать было некогда, я бежал, хватая ртом воздух.

По примеру стрелков или, скорее, десантников через каждые десять шагов я делал остановку. Прислушивался. Вглядывался — до боли в глазах. Темнота сгущалась, и с каждым мгновением риск, что меня засекут, уменьшался. Но и шансы разглядеть кого-нибудь — тоже.

Тем хуже. Я даже не чувствовал боли от колючек, царапавших мне лицо. Не задерживался из-за веток, цеплявшихся за одежду. Единственное, что меня интересовало, — это постепенно слабеющие звуки перестрелки.

Наконец, весь потный и запыхавшийся, я добрался до вершины. Справа от меня тянулся лес. Слева — высокая изгородь, сложенная из желтого известняка. Внизу еле виднелась светлая полоска узенькой тропинки.

Несколько минут я приходил в себя, судорожно прижав руки к груди, пытаясь отдышаться. Вдруг я заметил вдали голубоватые вспышки. Наверняка "синеглазка".

Я снова бросился бежать.

Внизу, у подножия