Эхо прошлого. Книга 2. На краю пропасти - Диана Гэблдон

Если моя гипотеза верна, то «открытость» данных мест в дни, соответствующие древним праздникам Солнца и Огня (по крайней мере, большая, чем в иное время), зависит от силы притяжения Солнца и Луны. Логично: раз уж небесные тела влияют на Землю, создавая приливы и меняя погоду, то почему бы им, в конце концов, не сотворить и временные завихрения?

Примечание: твоя мать говорит… вообще-то она много чего говорит, но я уловил лишь слова «Единая теория поля». Насколько мне известно, «Единая теория поля» еще не существует, но когда ее откроют, она объяснит чертову тучу всего и, помимо прочего, даст ответ, почему точка слияния геомагнитных линий влияет на время. Из объяснений твоей матери я понял, что пространство и время под влиянием притяжения иногда становятся единым целым. Хотя понял ли? Это столь же необъяснимо для меня, как и все остальное, что касается данного явления.

Примечание второе…

– Ты какой-то смысл здесь видишь? – спросил Роджер. – По крайней мере, сейчас?

– Сейчас все, что относится к этой теме, имеет смысл.

Его серьезный вид вызвал у нее улыбку. На щеке Рождера было чернильное пятно, черные волосы растрепались.

– Преподавание должно быть в крови. – Вынув из кармана платок, Брианна лизнула его и поднесла к лицу мужа. – Знаешь, есть такое замечательное современное изобретение – шариковая ручка…

– Мне они не нравятся, – ответил он и закрыл глаза, принимая ее заботу. – Даже авторучка уже роскошь по сравнению с птичьим пером.

– Так и есть. Когда отец писал ей письма, он вечно выглядел, как после взрыва на чернильной фабрике.

Ее взгляд вернулся к первому примечанию, и она коротко фыркнула, заставив Роджера улыбнуться.

– Стоящее объяснение?

– Учитывая, что оно для детей, звучит более чем убедительно, – заверила Брианна. – А что во втором примечании?

– Ах, это… – Он смущенно откинулся на спинку стула и сцепил руки.

– В нем будет что-то наподобие Самого Веского Довода в пользу того, чтобы идти туда?

– Вообще-то, да, – неохотно ответил Роджер и посмотрел ей в глаза. – Записи Гейлис Дункан. Книга миссис Грэм будет третьим примечанием. Пояснения твоей матери о насаждении суеверий – четвертым.

У Брианны зашумело в ушах, и она на всякий случай села.

– Уверен, что стоит об этом писать?

Она не знала, где находятся записи Гейлис Дункан, – и не хотела знать. Маленькая книжица, которую Фиона Грэм, внучка миссис Грэм, дала им, хранилась в Эдинбурге, в сейфовой ячейке Королевского банка Шотландии.

Роджер со вздохом покачал головой.

– Не уверен. Но сама подумай – мы не знаем, сколько лет будет детям, когда они это прочтут; нам обязательно следует дать хоть какие-то указания. На тот случай, если с нами что-нибудь случится прежде, чем они достаточно повзрослеют и мы сможем рассказать им… все.

Спину обдало холодом, словно по ней скользнул кубик льда. Роджер прав. Вдруг они оба погибнут в автомобильной аварии, как родители ее матери. Или дом загорится…

– Нет, вряд ли этот дом сгорит, – сказала она вслух, глядя на окно за спиной Роджера, проделанное в каменной стене толщиной восемнадцать дюймов.

Роджер улыбнулся.

– Да уж, пожар нам не грозит. Но записи… Я понимаю, что ты имеешь в виду. Надо будет просмотреть их и отфильтровать информацию: у нее там немало написано о том, какой из каменных кругов активен в то или иное время – это может пригодиться. Потому что читать все остальное… – Он замялся в поисках верного слова.

– Противно, – предложила Бри.

– Словно наблюдаешь, как кто-то у тебя на глазах медленно сходит с ума. Но «противно» тоже подходит. – Роджер взял у нее листы и сложил в одну стопку. – Как истинный ученый, я считаю неправильным урезать оригинальный источник.

Бри фыркнула, выразив тем самым свое отношение к Гейлис Дункан как к источнику чего-либо еще, помимо неприятностей. Хотя…

– Пожалуй, ты прав, – неохотно признала она. – Можно сделать резюме и просто упомянуть, где находятся сами записи, – на случай, если кто-нибудь из потомков ими сильно заинтересуется.

– Дельная мысль. – Он положил листы в ноутбук, закрыл крышку и встал. – Я схожу за ними, скорее всего, после уроков. Может, возьму с собой Джема и покажу ему город; он уже достаточно взрослый, чтобы пройти Королевскую Милю[23], да и замок ему наверняка понравится.

– Только не води его в подземелья!

Роджер усмехнулся.

– Так познавательно – восковые фигуры людей, которых некогда пытали. Настоящая история!

– Не будь это историей, было бы не так ужасно… – Повернувшись, Брианна случайно взглянула на часы. – Роджер! У тебя ведь урок гэльского языка в школе!

Он в ужасе тоже глянул на часы, подхватил со стола стопку книг и бумаг и выскочил из комнаты, витиевато высказавшись на гэльском.

Бри вышла из комнаты и увидела, как Роджер торопливо поцеловал Мэнди и бросился к двери. Мэнди встала в дверном проеме и принялась воодушевленно махать вслед отцу.

– Пока, папа! Пвинеси мне мовоженое!

– Если он забудет купить тебе мороженое, то мы сами после ужина сходим за ним в деревню, – пообещала Брианна и подхватила дочь.

Она стояла в дверном проеме с Мэнди на руках и наблюдала, как старый оранжевый «Моррис» чихнул, поперхнулся, вздрогнул и тронулся с места, выпустив голубоватое облако дыма. Нахмурившись, Бри подумала, что нужно поменять свечи зажигания. У поворота Роджер обернулся и улыбнулся им, и она помахала ему рукой, а потом притянула ближе к себе головку Мэнди, вдыхая сладкий запах шампуня «Джонсонс бэби» и потного ребенка. Она до сих пор слегка нервничала – скорее всего, из-за упоминания о Гейлис Дункан. Эта женщина давно умерла – и все же она была прапрабабушкой Роджера. Врожденной может оказаться не только способность путешествовать через каменные круги.

Хотя кое-что со временем ослабевает. Например, Роджер не имеет ничего общего с Уильямом Баккли Маккензи – сыном Гейлис Дункан от Дугала Маккензи, который повесил Роджера.

– Сукин сын, гореть тебе в аду! – тихонько выругалась Брианна.

– Это пвохое свово, мама, – укоризненно сказала Мэнди.

* * *

Класс был заполнен детьми, пришли также некоторые из родителей, и даже несколько бабушек и дедушек расположились у стен. Роджер испытывал легкое головокружение – не полноценную панику или испуг, а то ощущение, которое возникает, когда заглядываешь в широкий каньон и не видишь его дна. Он ощущал подобное, когда выходил на сцену. Он глубоко вздохнул, положил книги и бумаги, улыбнулся присутствующим и произнес: