Эхо прошлого. Книга 2. На краю пропасти - Диана Гэблдон

– Чуточку ниже, дорогая, да, вот так… – довольно прошептал Ормистон.

– Он готовый, – заявил Дик.

Дензил беспомощно посмотрел на сестру, потом на меня.

– Я пойду к миссис Браун, хотя срочности никакой. Не могла бы ты подождать, пока я вернусь и проведу операцию?

– Она делает это, – пристально глядя на Дензила, сказал Дик.

– Да-да, она, – заверила я его, приглаживая волосы. – Другое дело, чем она будет это делать. Ты можешь одолжить мне инструменты, док… друг Дензил?

– У меня есть неплохая пила. – Он мимолетно улыбнулся. – И я не буду против, если ты захочешь ошпарить ее кипятком. Только ножа у меня подходящего нет. Рэйчел может попросить его у других хирургов.

Рэйчел нахмурилась. Должно быть, другие хирурги недолюбливали доктора Хантера.

Я посмотрела на ногу Ормистона, оценила ее толщину, сунула руку в прорезь на юбке и коснулась ножен с ножом – хорошим, крепким, который Джейми недавно наточил. Изогнутый нож подошел бы больше, зато у моего подходящая длина…

– Не беспокойся, обойдусь своим. Пожалуйста, мисс… Рэйчел, найдите пилу брата. – Я улыбнулась ей. – Миссис Рэйвен, воды у нас больше нет, не могли бы вы…

– Разумеется! – воскликнула она и ушла, подобрав миску и по дороге пнув один из выроненных лейтенантом Стэктоу инструментов.

Многие завороженно наблюдали за скандалом вокруг ноги Ормистона, да и сейчас с опаской поглядывали на Гвинейского Дика.

– Миссис Браун может подождать четверть часа? – спросила я Дензила. – Мне будет легче оперировать с теми, кто понимает, что происходит, и может подержать ногу, пока я ее отпиливаю. А Дик будет держать больного.

– Четверть часа?

– Сама ампутация продлится меньше минуты, если не возникнет внезапных осложнений. Но подготовка к ней займет какое-то время, а еще мне потребуется ваша помощь в перевязывании перерезанных кровеносных сосудов. Кстати, куда подевалась бутылка с выпивкой?

Темные брови Дензила едва ли не коснулись линии роста волос, однако он все же указал рукой на Ормистона, который заснул в обнимку с бутылкой и уже начал похрапывать.

– Нет, я не собираюсь его поить, – сухо сказала я в ответ на выражение лица Дензила.

Взяв бутылку, я плеснула немного грога на чистую тряпицу и принялась протирать волосатое бедро Ормистона. К счастью, лейтенант забыл здесь хирургические нитки, а инструмент, который пнула миссис Рэйвен, оказался зажимом. Он пригодится, когда настанет пора зажимать концы перерезанных артерий, которые имеют неприятное свойство втягиваться в плоть, не переставая при этом кровоточить.

– Помочь? – спросил пребывающий в растерянности Дензил.

– Могу я взять твой пояс, чтобы перетянуть ногу?

– Конечно, – пробормотал он и без колебаний расстегнул пряжку. – Вижу, тебе уже приходилось делать это раньше, – добавил Дензил, глядя на меня с интересом.

– И не раз, к сожалению.

Я нагнулась к Ормистону. Дыхание у него было хриплым, но не затрудненным. За каких-то пять минут он выпил чуть ли не половину бутылки. Такая доза убила бы непривычного к грогу человека, но только не английского моряка. Невзирая на жар, пульс и дыхание Ормистона были в пределах нормы. Опьянение – не анестезия, больной в оглушенном состоянии, однако придет в себя, когда я начну резать его ногу. Хотя выпивка изгоняет страх и немного приглушает боль. Интересно, смогу ли я когда-нибудь – и где-нибудь – снова использовать эфир при анестезии?

В длинной зале было два или три небольших стола, на них лежали бандажи, корпия и прочие перевязочные материалы. Я выбрала что почище и вернулась к кровати больного. Как раз подошла миссис Рэйвен с миской воды, покрасневшая и запыхавшаяся, – видимо, боялась пропустить что-нибудь интересное. Вскоре вернулась и Рэйчел Хантер с пилой брата.

– Друг Дензил, не мог бы ты окунуть лезвие пилы в кипяток? – спросила я, обвязывая вокруг талии мешок, – он послужит мне фартуком. Капельки пота сбегали по спине и щекотали ягодицы; чтобы во время операции пот не затекал в глаза, я повязала на лоб полоску ткани. – Еще нужно соскрести грязь у рукояти. Мой нож и этот зажим тоже опусти в кипяток.

Он повиновался с озадаченным видом. Из толпы донеслись заинтересованные шепотки – людям никогда не доводилось видеть столь удивительного зрелища, хотя присутствие Дика заставляло их держаться на почтительном расстоянии.

– Как ты думаешь, лейтенант в самом деле собирается повесить нашего друга? – кивнув на Дика, шепотом спросил у меня Дензил.

– Уверена, ему бы хотелось его повесить, но вряд ли удастся. Дик – пленник-англичанин. А вот тебя лейтенант может привлечь к военному суду.

– По-моему, в армии не так уж много хирургов, чтобы начальство могло позволить себе их вешать. А если меня понизят в звании, это вряд ли отразится на моей компетенции. – Он весело улыбнулся. – У тебя вообще нет звания, а я верю, что ты справишься с операцией.

– Если будет на то воля Божия, – ответила я.

– Если будет на то воля Божия, – серьезно кивнув, повторил Дензил и дал мне нож, еще горячий после кипятка.

– Вам лучше отойти, – сказала я зрителям. – Здесь будет грязно.

– Боже мой, Боже мой, – дрожащим от предвкушения голосом пробормотала миссис Рэйвен. – Какой ужас!

10 июня 1777 года, Мотвиль, Пенсильвания

Грей внезапно сел, едва не ударившись о нависающую над головой балку и какое-то время не осознавая, где находится. Сердце учащенно билось, на шее и висках выступил пот.

– Третья стрела, – произнес он вслух и тряхнул головой, пытаясь сопоставить эти слова с необычайно ярким сновидением, которое так внезапно оборвалось.

Сон, воспоминание или нечто схожее по природе с ними обоими?.. Он стоял в главной гостиной «Трех стрел» и смотрел на картину Стаббса, висящую справа от камина в стиле барокко. Стены были увешаны картинами – сверху, снизу, безо всякой последовательности. Было ли так на самом деле? Он смутно помнил давящее ощущение от обилия орнамента, но правда ли картины висели так тесно, сверху донизу, и с каждой на него смотрели лица? В этом сне барон Амандин стоял рядом с ним, мощное плечо касалось его плеча, они были одного роста. Барон рассказывал что-то об одной из картин; Грей не помнил, что именно – возможно, о приемах художника. Сесиль Бошан, сестра барона, стояла с другой стороны от Грея; ее обнаженное плечо касалось его плеча. Она благоухала жасмином, ее волосы были напудрены. Он барона пахло бергамотом и цибетом. Разве может присниться запах? В душной комнате тяжелый аромат парфюма мешался с горьким запахом пепла, вызывая дурноту. Чья-то рука легла на его зад, сжала, а потом принялась поглаживать.

Это было не во сне.

Грей медленно лег на кровать, закрыл глаза, стараясь вспомнить привидевшиеся образы. Затем сон стал эротическим: ему пригрезился чей-то рот на его исключительно чуткой плоти; собственно, именно связанные с этим видением ощущения и разбудили его. Кому принадлежал рот, он тоже не знал. Во сне присутствовал и доктор Франклин. Вспомнились его белые ягодицы, когда он шел по коридору впереди Грея, – слегка обвисшие, но еще довольно крепкие, его седые волосы, елозящие по костлявой спине, складки кожи на талии. Франклин с полнейшим равнодушием обсуждал висевшие на стенах картины. Воспоминание было ярким, окрашенным эмоциями. Разумеется, они с Франклином не… даже во сне. Но картины имели к этому какое-то отношение.