Цифровое Чистилище - Роберт Оболенский

и война с Китаем, которая лишь на бумаге остановилась, а по факту всё еще была в самом разгаре, только на локальном уровне. И хоть по работе ему приходилось каждый день сталкиваться с новостной повесткой дня, он редко включал официальные каналы, а если включал, его непременно тошнило. Нет, не буквально конечно, но тот ванильный мир, что выстраивал ведущий, не вызывал ничего кроме спазмов.

«Мы достигли, мы одолели, мы обогнали…» – о чём вообще можно говорить, когда страна в такой заднице? Когда чуть ли не одна десятая сидит в городах-тюрьмах и работает на корпорации, которые получают колоссальные вбросы из бюджета, и всё это прикрывается с самого верху. Где что ни день, то попытка выжить.

Он подумал, о какой именно стране размышляет и не смог найти различий. Поправил салфетку и вновь подумал о деньгах.

Отчего собственное благополучие кажется тебе постыдной ношей? И разве преступление – не голодать?

Уткнувшись пустым взглядом в стену, он вновь и вновь задавал себе вопрос: «Куда они уходят? Куда уходят деньги?»

Вопрос будоражил фантазию, он представил, что деньги связаны в цепь и бредут за скалистые горы под конвоем.

– Ваш заказ, – тарелка плавно опустилась на стол перед ним, он оторвал взгляд от стены и увидел уже знакомое лицо Бекки. – Яичница с беконом и пирог, – улыбнулась она и добавила, – а кофе сейчас принесу.

К тому моменту, как она вернулась, он уже покончил с дежурным блюдом и пирогом, как в прочем и с желанием оставлять чаевые, если они уже не были включены в счет.

– Ваш кофе. – В ответ он лишь кивнул.

Дверь скрипнула, и в кафе зашла группа студентов, эти были без плакатов. Светлые и юные голоса мигом заполнили пространство зала, он заметил Владимира у стойки и поднял большой палец вверх. Менеджер развел руками и широко улыбнулся.

«Классный ты парень, Владимир, – подумал он про себя. – И сколько еще таких классных уехало из страны. Почему вас тянет сюда, где тот же кризис и те же тридцать с лишним баксов за галлон сраного регулара? Может зарплаты? Но они и на родине значительно подросли в годы после образования союза. Какого черта вам дома не сидится?»

Он постарался отбросить мысли прочь, глубоко вдохнул и сделал глоток, горечь жаром пробежала по горлу. Эндрю откинулся на спинку, зажав горячую кружку руками, и зажмурился от удовольствия. «Это именно то, что тебе нужно. Так мало, – кивнул головой в такт мысли. – Да, сам в шоке», – край рта скосился в улыбке.

Входная дверь скрипнула вновь, а через секунду еще раз, он вспомнил лицо Роуз, ее смуглую кожу с запахом карамели и тот взгляд карих глаз, от которого сердце билось чаще, а ты был почти уверен, что способен летать. «Как же я хочу обратно к тебе! – Очередной скрип застыл на середине, веки налились поглощающим всё цветом мака. Словно смотришь на солнце широко закрытыми глазами», – мысль мелькнула и закрепилась, а эффект длился долгих три секунды.

Он был готов и дальше слепо наслаждаться моментом, но жар нарастал с каждым мигом, а пронзивший ухо истошный крик окончательно выбил его из забытья. Она металась по залу, обхватив голову руками, крича от страха на неизвестном ему языке. Эндрю хотел было встать, но далекий громоподобный звук приковал его к креслу. Земля под ногами мерно подрагивала. Раз и еще раз, вновь сильный толчок и еще, и еще. Он заметил вспышки далекого зарева на зеркальном фасаде высотки, пламя облизывало пространство где-то там вдалеке, и лишь гул нарастал, а посуда отплясывала джигу. Подпрыгивая и кружась, кружка с кофе отбила по столу дробь и достигла края.

– Сука! – почувствовав кипяток на штанах, вскрикнул Эндрю. – Твою сука мать!

Он пытался стряхнуть впитавшийся в ткань напиток пока не увидел, как громоподобный рокот преобразовался в сметающую всё на своем пути ударную волну, и та, словно живая, вмиг поглотила соседнюю высотку, и была в мгновении от «Витни и Джеймс». Он бросился ниц с такой силой, что мигом повалил стоящий на литой ножке стол. Цепь разрушений ворвалась в кафе, поглощая крики, панику, мольбы, и уступая место звенящему в ушах вакууму. А крошево из перегородок, металла и стекла, заполнило весь зал, жадно вгрызаясь в любого, кто встал на его пути. Он сжался, сцепив обе руки на ножке стола, пока обратная сторона жизни настойчиво барабанила по закрывавшей его столешнице. В одно мгновение всё стихло, ушло пожинать плоды разрушений, а зал наполнился облаком пыли.

Эндрю лежал, обняв ножку стола, и не верил в происходящие. Постепенно оцепенение сменилось любопытством. Осторожно выглянув, огляделся и тут же закашлялся. В ушах протяжно звенело. Раздавались стоны тех, кому не повезло. Прикрыв рот рукавом, он поднялся, тело ленивой Бекки было покрыто плотным слоем пыли, ее нога шевельнулась. Сделав пару шагов навстречу заметил, как из под серо-белого налета появились оспины по всему ее телу, кровь пробивалась из под слоя строительных осадков, а нога дергалась всё сильнее. Приблизившись, потянул ее на себя, глаза всё так же отливали голубым, а застрявший в шее осколок менял цвет на красный. Сказал что-то, но голоса своего не услышал, лишь звон в ушах и немая агония на лице Бекки. Поискал взглядом Владимира, но тщетно, что он, что другие напоминали покрытых грязью папуасов со страницы учебника о древнем мире.

«Вода, мне нужна вода!» – кричал внутренний голос.

Аккуратно перешагнув Бекки, облокотился на стойку бара и вмиг одернул руку, почувствовав укол боли. Солнце едва пробивалось через завесу смога, но те лучи что доходили, отчетливо высветили ровный слой разбитых самоцветов, покрывший всё и вся. Стряхнул осколки с ладони и обогнув стойку вошел в служебное помещение. Разбитый плафон опасно свисал в полумраке служебного коридора. Пробираясь на ощупь, наткнулся на дверь, толкнул плечом и чуть не упал на осколки осыпавшейся на пол плитки.

Глаза постепенно привыкали к мраку, в глубине вырисовывался контур холодильной камеры и поварские столы. Толкнул ногой стоящий у входа ящик, кажется, хлеб в вакуумной упаковке, еще теплый. Пазухи жгло от вездесущий пыли, она липла к горлу, вызывая неконтролируемые приступы кашля. Наконец, под руку попался стоящий в дальнем углу кулер с баком воды сверху. Желая подавить очередной приступ кашля, Питерс сложился пополам и вновь встретился с яичницей с беконом, приправленной пирогом. Вновь замутило, Эндрю вырвал бак из объятий стойки и поднял над головой. Поток лился на голову, проникал сквозь одежду и стекал по штанинам. Жадно глотая воду, он то и дело отплевывался сгустками черной сажи. К тому моменту, как бак опустел, лицо и шея вновь стали привычного цвета, но кислый привкус рвоты всё еще чувствовался в горле.

Глаза привыкли к темноте, подойдя к глубокой стальной раковине, он опустил вглубь руку, под толщей воды прощупывалась картошка. Нащупал полотенце слева на стене, вымочил его в раковине с картошкой и слегка отжав, обмотал им лицо. Сделал несколько глубоких вдохов, полотенце с задачей справлялось, во всяком случае, каждый вздох не оставлял после себя желания выплюнуть легкие. Тремор в руках постепенно сходил на нет, он увидел две пластиковые бутыли с водой, стоящие под столом в дальнем углу.

«Ты берешь воду и уходишь, – глубокий вдох, – ты не останавливаешься, ты не зовешь на помощь, ты должен донести ее до гаража», – медленный выдох. В «Лула Белл» был запас питьевой воды в баках, но он, не помня себя, зациклился на одной лишь мысли: «Ее надолго не хватит».

Подхватив бутыли, он медленно вышел из кухни, преодолел коридор и стараясь не оступиться вышел в зал ресторана. «А вот и недостающий элемент», – пронеслось в голове. Двое поваров ходили по залу с потерянным видом. Один из них пытался помочь студентке, другой проверял пульс у Бекки.

– Она мертва, – бросил он проходя. Повар начал что-то тараторить на испаньоле.

– Не понимаю, мертва говорю, – пятясь к выходу повторял Питерс, кивнул головой в сторону. – Вон, студентам помоги.

Из компании в шесть человек осталось лишь четверо, трое лежали на полу покрытые слоем оседающей пыли, четвертый