Сколько живут донжуаны - Анна Данилова

— А вот что именно произошло в том салоне, мы как раз сейчас и узнаем. Встречайте, Лидия Каленова! Молодая мама!

Таня почувствовала, как сердце ее забилось — в студию вошла, смущенно улыбаясь, Лида! Та самая роженица из салона, которую она сопроводила в больницу.

Лида рассказала о том, что произошло в салоне, ей задавали какие-то вопросы, пока наконец кто-то из гостей не спросил, при чем здесь эта Лидия. Куда подевалась Таня?

— Мне в больнице сказали, что Таню машина сбила, — совершенно неожиданно проговорила Лидия и, повернувшись к Тане, спросила: — Это правда?

И тут Таня, которая пришла сюда, в студию, для того, чтобы помочь Игорю Николаевичу, чтобы донести до общества, что он ни в чем не виноват, что он — жертва обстоятельств и что его нужно немедленно опустить домой, вдруг поняла, что все, что с ней сейчас происходит, не случайно. И что все то, что было до этого момента, лишь вступление к самой главной части шоу, о которой не знает еще никто, даже сам Сторожев.

И Таня, спутав весь сценарий шоу, тихо, но так, что ее слышали абсолютно все, рассказала в подробностях обо всем, что случилось с ней после того, как ее сбила Олина машина. Сейчас, в студии, несмотря на то что ее окружало столько людей, она почему-то почувствовала себя в полной безопасности. И все непременно поверят в то, что она оказалась в квартире, где произошло убийство, лишь как свидетель. И что она к этому убийству не имеет никакого отношения.

Она сделала паузу, чтобы перевести дух, и в зале никто не проронил ни слова. Все смотрели на нее.

— Думаю, что человек, который убил Олю раковиной, — ее муж, тот самый, от которого она собиралась сбежать. И если Олино тело еще не нашли или его не окажется в той квартире, это может означать только одно — его оттуда вывезли и где-нибудь закопали.

И только после этих ее слов в студии словно проснулись, зашумели, кто-то даже вскочил со своих мест, чтобы позвонить. Возможно, это были журналисты.

— Признаться, даже для меня это был неожиданный ход, — пробормотал, светясь от счастья (ведь шоу превратилось в настоящую информационную бомбу!), Сторожев. — Но вы понимаете… — Он присел к Тане. —  …что теперь вам придется давать показания по этому убийству…

Сенсация! Сначала Тане Тумановой делают предложение, потом ее жених, пианист Светлов оказывается в квартире с трупом механика, и его арестовывают, а несколькими часами позже саму Таню сбивает машина девушки по имени Оля, которая привозит ее в квартиру, где происходит еще одно убийство! Просто невероятно!

— Так кто же мог убить механика Вадима Соболева и девушку Олю, и не повернется ли эта история таким образом, что теперь и Таню, только лишь за то, что она перешла улицу в неположенном месте, сделают главной подозреваемой в убийстве незнакомой ей девушки? Вот об этом мы узнаем в нашей следующей передаче!

Это полный провал, пронеслось в голове у Тани, студия перевернулась вместе со всеми гостями, сделав сальто, и она рухнула без сознания на белый диван.

Никитин, считавшийся непьющим и вообще приличным человеком, после ужина с представителями правоохранительных органов, среди которых был, как он полагал, почти друг и товарищ — Андрей Лазарев, почувствовал себя настолько скверно, что отчаянно напился. Как говорится, до бесчувствия. А ему этого и надо было — совсем ничего не чувствовать. Особенно того стыда, который на какое-то время окатил его, словно ледяной водой, и заставил засомневаться в своей правоте в отношении Людмилы.

Речь господина Кострова, сыщика, которого он видел первый раз в жизни и которого мог бы запрезирать априори уже за то, что его когда-то, возможно, выперли из органов за какие-то проступки, произвела тем не менее на него сильнейшее впечатление! Он и сам не мог понять, как так могло случиться, что короткий, эмоциональный и просто-таки убийственный монолог Кострова в защиту Людмилы так сразу привел в порядок все его мысли и, что самое главное, придал его визиту в Москву, в это кафе, где Лазарев пообещал ему встречу со следователем, налет непорядочности, пошлости и откровенной глупости.

После ухода Кострова, когда следом за ним вышел из кафе и Ракитин, и они остались вдвоем с Лазаревым, Владимиру было стыдно смотреть в глаза даже ему.

Они молча выпили, затем заказали еще графинчик ледяной водки.

— Наверное, я м…дак, — сказал Никитин Лазареву. — Но тогда, когда я придумал эту историю, что будто бы это я отравил Вадима, мне казалось, что это просто идеальная проверка.

— Да нет… Я лично тебя понимаю, — попытался поддержать его Андрей, но вот только слов нормальных для этого не мог подобрать. — Не уверен, что я решился бы на такое, мало ли, вдруг она прямиком отправилась бы в полицию и написала на меня заяву, мол, я — убийца… Но ты не побоялся.

— Как же это не побоялся, если сразу же позвонил тебе и попросил о встрече. Чтобы как раз предупредить, что я наплел все это Людмиле, что напугал, что она могла поверить, а это неправда. Короче, чтобы меня не посадили за то, чего я не совершал!

И произнося это, он вдруг увидел себя со стороны. Каким же жалким он смотрелся в своих страхах за свое добро! Именно дом, ферма — вот за что он боялся больше всего, боялся, что женится на женщине, его недостойной, корыстной. И решил ее проверить. Нет бы придумать что-нибудь другое, скажем, какую-нибудь болезнь (хотя это опасно, можно накликать!) и посмотреть, как она отреагирует. Бросит или скажет, что будет заботиться о нем всю жизнью. И как только ему в голову пришло это признание в убийстве? А как она должна была отреагировать? Обнять его крепко и сказать, что она гордится им, что никогда не выдаст, что так и надо этому Вадиму? Но разве такая ее реакция не сделала бы Людмилу в его глазах настоящей преступницей? Да и зачем ей муж-убийца? Избавилась от одного мужика, который ей нервы трепал и не давал спокойно жить, гулял от нее, и никто не знает, чем он там занимался, и тут — другой, еще хуже, настоящий убийца!

Владимир так нехорошо, некомфортно себя почувствовал, что пил теперь уже без остановки.

— Утром я же как будто бы все для себя решил, — делился он самым сокровенным с хорошенько уже набравшимся Андреем, — что женюсь на ней. Женщина она, я тебе скажу, замечательная. А какая сладкая! И так мне захотелось уже с ней остаться! И вдруг, словно кто-то залез мне в голову и спросил: а ты уверен в ней? А что, если она и тебя вот так кинет, предаст сразу после твоей смерти? Любит она тебя или нет? Узнай!

— Да я понимаю…

— Нет, ты не понимаешь. И я не понимаю, как это получилось. Зачем я ей сказал? Мне бы, дураку, рассмеяться, ну, превратить все это в шутку, а я уже и остановиться не мог…

— Думаю, ты ей больно сделал…

«У нее был шок, ей было страшно, и именно в вас она видела мужчину, который смог бы оказать ей покровительство…» Золотые слова, вспомнил он Кострова.

— Она пришла, выходит, ко мне, а я… Скотина я — вот кто!