Лицо в кадре - Николай Сергеевич Оганесов

мой, хоть и выглядит на все двадцать, паспорта еще не имеет — пятнадцать лет ему. И что вы думаете, без всякого паспорта снял деньги и купил себе магнитофон…6.

Ливень закончился так же внезапно, как и начался. Скаргин стоял на противоположной от комиссионного магазина стороне улицы и с интересом следил, как за витринами вдоль прилавков двигаются продавцы и последние покупатели.

Оставалось двадцать минут до закрытия. Молоденькая девушка из обувного отдела нетерпеливо посматривала то на часы, то сквозь стекло на улицу: очевидно, кто-то должен был встречать ее после работы. Редкие прохожие спешили мимо, опасаясь, что дождь вот-вот начнется снова. Быстро темнело. Из водосточных труб бежала вода, от мокрого черного асфальта исходила бодрящая свежесть.

Скаргин не прятался — это не входило в его планы; скорее, по привычке он выбрал место, откуда, оставаясь незамеченным, мог видеть вход в магазин и прилегающие два дома. В нише, где он устроился, было темно.

Скаргин терпеливо ждал, и, если бы его сейчас спросили, зачем он пришел к комиссионному магазину, ответ прозвучал бы несколько странно: «Посмотреть на то, чего нет».

За сегодняшний вечер он не раз проверял всю длинную цепочку своих умозаключений, рассматривал каждый довод и, несмотря на то, что допускал вероятность ошибки в чем-то отдельном, был уверен в конечном выводе, к которому пришел. Сейчас Елена Евгеньевна одним словом подтвердит или опровергнет его версию.

Девушка из обувного отдела наконец дождалась своего знакомого, улыбнулась ему сквозь витрину и что-то сказала Обуховой, стоявшей возле кассы. Елена Евгеньевна посмотрела на часы, кивнула и понесла к двери табличку «Закрыто». Последние покупатели стали покидать магазин.

Яркий верхний свет погас. Вещи на полках мгновенно потеряли свой лако-хромо-никелевый блеск, помещение погрузилось в полутьму, лишь витрины продолжали переливаться хрустальным великолепием сервизов.

Через несколько минут на улицу начали выходить продавщицы. Среди них была и Обухова. Она вытянула руку, убедилась, что дождь закончился, подняла воротник легкого кожаного пальто и осторожно ступила на тротуар.

На углу, попрощавшись с девушками, она остановилась. Скаргин находился в нескольких метрах от нее и увидел, как от противоположного угла к ней направился мужчина в короткой нейлоновой куртке.

В это время из-за поворота, ослепив Скаргина фарами, выехал автомобиль. Как назло, он притормозил, пропуская замешкавшуюся на перекрестке парочку. «Заметила», — подумал Скаргин и, чертыхнувшись про себя, побрел через улицу. Обухова шла ему навстречу, издали улыбаясь ярко накрашенными губами. Мужчины в куртке не было и в помине.

— Здравствуйте, Владимир Николаевич. — Она доверительно дотронулась до его руки. — Какими судьбами?

— Случайно, — буркнул Скаргин. — Поверите?

— Великолепно! — Обухова игриво хихикнула. — А вы хотите? Если хотите — поверю.

— А если нет? — в тон ей спросил Скаргин.

Обухова полезла в сумочку, будто хотела найти там ответ, но так ничего и не нашла.

— Как хотите, — сказала она. — Я старалась с вами по-хорошему, а вы…

— Давайте по-хорошему, — согласился Скаргин. — Скажите, например, что за мужчина поджидал вас после работы?

— Мужчина? — удивилась Елена Евгеньевна.

— В куртке, — подсказал Скаргин.

— Ах, мужчина! — Обухова деланно засмеялась. — Приятель. Только и всего.

— Если я попрошу назвать имя, фамилию, адрес, вы, конечно, скажете, что знаете только имя. Не правда ли?

— Я действительно знаю только имя, да и то он мог соврать мне. Знаете, эти мужчины способны фантазировать по любому поводу.

— В отличие от вас — женщин.

— Это покупатель, — продолжала Обухова. — Он пристал ко мне сегодня, хотел познакомиться, назначил свидание. Я отказалась. Вот он и подошел к закрытию магазина. Такое с нами, продавщицами, случается сплошь и рядом.

— Случается, — не стал возражать Скаргин. — Не будем заострять внимание на том, что сначала вы назвали его приятелем, потом — покупателем, которого совсем не знаете, на том, что ваши слова объясняют слишком многое, если вы говорите правду, и абсолютно ничего, если лжете. Я пришел не для того, чтобы ловить вас на противоречиях.

Обухова невесело улыбнулась:

— Вы тоже говорили, что оказались здесь случайно.

— Скажите, Елена Евгеньевна, давно вы потеряли паспорт?

Вопрос прозвучал неожиданно, и Обухова не ответила сразу. На какой-то миг Скаргину показалось нереальным, что сейчас, на безлюдном перекрестке улиц, под звуки стремительно льющейся в водостоки воды, он наконец услышит ответ, который определит дальнейший ход событий.

— Ну и вопросики вы задаете! — Обухова сжала руками воротник пальто. — Паспорт у меня украли в середине декабря прошлого года. Я написала заявление в милицию, как положено.

— Украли? — спросил Скаргин, хотя это его уже не интересовало.

— Или потеряла — разве можно сказать точно? Я успела новый получить. Хотите, покажу?

— Не надо.

— Почему вас интересует мой паспорт? — Обухова говорила почти шепотом, а казалось, что кричала. — Объясните, будьте любезны!

Скаргин отвернулся и, не прощаясь, пошел прочь.

Глава 10

1.

Снова и снова я возвращаюсь к своей последней встрече с Арбузовой, к нашему разговору с ней. Собственно, его лишь условно можно назвать разговором. Мои вопросы, как выстрелы в пустоту, не достигали цели. Нина Кузьминична — эта обладательница некоей тайны — оставалась неуязвимой и как будто смеялась надо мной.

Завидую я Соловьеву, он имел возможность говорить с ней, когда ее сознание еще не делало таких резких скачков. Теперь же узнать правду гораздо сложнее.

Так уж получается, что одна за другой отпадают первоначальные версии. Исключен Фролов. Исключен Христофоров. Исключен Максимов. И чем уже круг подозреваемых, тем сильнее у меня ощущение, что в развернутой картине преступления, которую я себе уже в общих чертах представляю, не хватает только одной, совсем маленькой детали. Той самой детали, которая известна Арбузовой.

Помнится, я имел неосторожность думать, что «тайна», которую со слов Арбузовой, они пропивали втроем, — плод воспаленного воображения, бредовый идефикс, на разгадку которого не имеет смысла тратить время. Слепая самонадеянность!

Сегодня, когда Фролов сказал о третьем, посвященном в его с Евгением Адольфовичем тайну, я почему-то сразу вспомнил Арбузову — ведь она недвусмысленно говорила о трех участниках попоек. Второй