Атлантия - Элли Каунди

– У мамы было очень редкое заболевание – легочная вода. Не знаю, слышала ли ты про такое.

– Слышала, – говорю я. – Мой отец тоже умер от этой болезни.

– Ну, тогда Совет никогда не позволит нам пожениться, – задумчиво произносит Тру. – Есть ведь специальный закон…

Я изумленно смотрю на него, и Тру спохватывается:

– Это так, мысли вслух. – И спешит разъяснить: – Я просто подумал, что теоретически это могло бы стать причиной для ухода Бэй и Фэна. Если бы кто-то из его родственников, как и твой отец, тоже страдал этой болезнью. Но я точно знаю, что в семье моего друга легочной воды никогда не было. Его родители, дедушки и бабушки живы и здоровы, да и с братом тоже все в порядке.

– А у тебя есть братья или сестры? – спрашиваю я.

– Нет.

– Понятно.

Мне жаль Тру, и не только потому, что у него нет ни сестры, ни брата, хотя я всегда думала, что расти в одиночестве очень тяжело. Но это еще и означает, что Тру никогда не сможет подняться Наверх. У него нет права выбора.

– Значит, ты всегда знал, что не сможешь уйти, – говорю я.

Тру кивает:

– А ты всегда мечтала о том, что сможешь, да?

Я удивленно смотрю на Тру. Как он узнал?

– Я просто это вижу, – улыбается он.

Тру – хороший парень, он мне нравится, и я бы с удовольствием с ним еще поболтала, но силы у меня уже на исходе.

– Что ж, – говорю я. – Не все наши желания исполняются.

– Да уж, это точно.

Для того чтобы мой костюм Океании был завершен, мне не хватает одной детали, и я не вижу причин отказываться от нее.

Мне нужен орден с изображением волн, которые превращаются в деревья.

Невио никогда не снимает свой орден, но я знаю, что у Верховного Жреца их два. Один он носит, а второй, запасной, держит в сейфе в своем кабинете. И только у него самого есть ключи и от кабинета, и от сейфа.

Но теперь это для меня не проблема.

Я беру в храме кусок мыла и, пока Верховный Жрец и остальные священнослужители ужинают, проскальзываю внутрь и иду по коридорам. Времени у меня более чем достаточно: всего-то надо вдавить орден в мыло, получить слепок, а потом изготовить дубликат. Я расплавлю серебряные листья при помощи украденной из храмовых мастерских паяльной лампы и сделаю свой собственный орден.

– Откройся, – шепотом приказываю я двери.

Дверь не слушается.

Может, для того чтобы отдавать приказы, я должна находиться под водой?

Я почти слышу, как Майра говорит: «Ты и так под водой. Весь наш город находится под водой».

Потом я представляю, как вся масса океана давит на Атлантию. Я не могу контролировать воду, но, похоже, она служит сиренам подспорьем, вода – канал для нашей силы.

– Откройся, – повторяю я.

На этот раз срабатывает.

Я потихоньку закрываю за собой дверь кабинета.

В какой-то момент меня охватывает детское желание взять и переломать, изорвать все вещи Невио: его книги, всякие безделушки, картины, которые он развесил тут вместо маминых. Я бы вырвала страницы из фолиантов, разодрала холсты, разбила статуэтки, зачиркала бы все его записи и прочитала его личный журнал, а все, что принадлежало маме, оставила бы нетронутым.

Но я не могу себе этого позволить. Надо держать себя в руках.

Сейф находится за картиной, которую повесил Невио. На картине молится, стоя на коленях, какой-то мужчина. Я подхожу ближе и замечаю то, чего не видела раньше.

Этот мужчина – Невио. Он стоит в тени и к тому же вполоборота, так что с первого взгляда и не поймешь, но если приглядеться – это точно наш новый Верховный Жрец.

Невио повесил на стену картину со своим изображением. Как будто он какое-то божество. Жаль, что Тру этого не видит.

Я снимаю картину со стены. Интересно, что Невио сделал с той, которую повесила мама? Это была простая картина – только вода и свет.

Вода.

– Откройся, – приказываю я.

Щелкает замок, и дверца распахивается.

В сейфе шкатулка. Я открываю ее и нахожу внутри запасной орден. Я сильно вдавливаю орден в мыло. Все получается просто отлично.

Но тут из коридора доносится какой-то шум. Неужели кто-то идет к двери?

Но ведь все жрецы сейчас еще должны ужинать.

Я вытираю орден рукавом, чтобы на нем не осталось следов мыла, потом быстро закрываю шкатулку и убираю ее обратно в сейф. В этот момент я случайно натыкаюсь пальцами на какой-то предмет. Любопытство берет верх, и я, несмотря на шум в коридоре, достаю его из сейфа.

Еще не взглянув на предмет, я узнаю его на ощупь.

Раковина.

По форме точно такая же, как та, что подарила мне Майра, только абсолютно белая.

Шум в коридоре усиливается. Я кладу раковину обратно, закрываю сейф и вешаю картину на место. Жду.

Снаружи разговаривают двое. Но Невио среди них нет.

Они проходят дальше по коридору, а я выскальзываю из кабинета и поднимаюсь в свою комнату. Там я сажусь на кровать. И спохватываюсь, заметив, что мыло в руке размякло – я почти о нем забыла.

У меня не было времени проверить свое предположение, но нетрудно догадаться, кто ответил бы, если бы я спросила о чем-нибудь белую раковину в кабинете Верховного Жреца.

Майра.

Моя тетя поддерживает связь с Невио.

– Мы с тобой уже давно не общались. – Я стараюсь говорить как можно спокойнее, но черная блестящая раковина дрожит у меня в руке. – Где ты?

– Опять в тюрьме, – отвечает Майра. – И похоже, пробуду здесь еще какое-то время.

– Но ты ведь можешь заставить предметы двигаться. Почему не откроешь замок и не уйдешь оттуда?

– Я решила, что Совету лучше не знать об этом моем таланте, – говорит Майра. – Еще очень давно я обнаружила, что лучшие голоса можно услышать именно в тюремных стенах. А совсем недавно поняла, Рио, что заключение – это не самый плохой способ держаться подальше от тебя. Тюрьма служит своего рода дополнительным защитным барьером между нами. Ты не представляешь, как сложно мне было удержаться от того, чтобы не попытаться формировать тебя, не экспериментировать с твоим голосом. Вот почему я и дала тебе эту раковину. Чтобы ты могла самостоятельно контролировать процесс своего обучения.

– Скажи, а ты связываешься с Верховным Жрецом Невио?

– Конечно.

Майра ни секунды не колеблется. Судя по голосу, совесть ее совершенно не мучает. Она ничего не объясняет, и мне от этого совсем тошно. Невио занял место мамы. Он украл ее личные бумаги и прочитал их. А Майра все равно с ним общается. Неужели не знает, что он сирениус? Или ей плевать?