Ярость - Уилбур Смит

– Хорошо, минхеер. Благодарю, что уделили мне время. А теперь мне пора. Наслаждайтесь остатком отпуска без помех.

Манфред посмотрел на него.

– Минхеер, моя жена готовит для нас обед. Она очень огорчится, если вы так скоро уйдете. – На этот раз его улыбка была искренней. – А вечером ко мне придут добрые друзья на braaivleis – барбекю. У нас достаточно свободных постелей. Оставайтесь на ночь. Улетите завтра рано утром.

– Вы очень добры.

Шаса снова опустился в кресло. Их отношения изменились, но чутье предупреждало его, что существуют скрытые глубины и что отношения по-прежнему нужно укреплять; он улыбнулся, глядя Манфреду Деларею в глаза – глаза, желтые как топаз. И почувствовал неожиданный легкий озноб, холодное дуновение из прошлого. Эти глаза преследовали его. Он пытался вспомнить. Воспоминание ускользало, но почему-то оставалось угрожающим. «Может, о детской драке?» – гадал он. Но, пожалуй, нет. Воспоминание было как будто бы более позднее и гораздо более опасное. Он почти поймал его, но тут Манфред снова взглянул на контракт, словно почувствовал, что ищет Шаса, и тень воспоминания ускользнула.

На веранду вышла Хайди Деларей – по-прежнему в переднике, но старое застиранное платье она сменила, а косу уложила на голове.

– Обед готов. Надеюсь, вы едите рыбу, минхеер Кортни.

За время обеда Шаса сумел очаровать всю семью. С Хайди и девочками было легко. Мальчик, Лотар, вел себя иначе – подозрительно и отчужденно. Однако у Шасы было трое своих сыновей, и он развлекал Лотара рассказами о полетах и охоте на крупную дичь, пока в глазах мальчика против его воли не загорелся восторженный интерес.

Когда встали из-за стола, Манфред неохотно кивнул:

– Ja, минхеер, я запомню, что вас нельзя недооценивать.

В тот же вечер с юга через дюны пришли гости – мужчина, женщина и четверо детей. Дети Манфреда побежали им навстречу и привели на веранду.

Во время шумной встречи двух семей Шаса держался в стороне. Очевидно, семьи связывали давние близкие отношения.

Конечно, Шаса узнал главу второй семьи. Рослый человек, еще более крупный и тяжелый, чем Манфред Деларей. Как и Манфред, он входил в команду боксеров, участвовавшую в Олимпийских играх 1936 года в Берлине. До недавнего времени он работал старшим лектором на юридическом факультете Стелленбосского университета, но недавно отказался от этой должности и стал младшим партнером юридической фирмы «Ван Шор, Деларей и Стандер»; несколько лет назад после смерти старого Ван Шора Манфред Деларей стал старшим партнером в этой фирме.

Помимо адвокатской практики Рольф Стандер взял на себя обязанности главного партийного организатора при Манфреде и вел его кампанию 1948 года. Хотя сам он не был членом парламента, но пользовался влиянием в Националистической партии, и Шаса понимал, что Стандер почти наверняка член «Broederbond» – «Братства», этого тайного общества элиты африкандеров.

Когда Манфред Деларей стал их знакомить, Шаса увидел, что Рольф его узнал и при этом смутился.

– Надеюсь, вы не станете снова кидать в меня яйца, минхеер Стандер, – сказал Шаса, и Рольф усмехнулся.

– Только если вы снова произнесете плохую речь, минхеер Кортни.

Во время выборов 1948 года, когда Шаса потерпел поражение от Манфреда Деларея, этот человек организовал группу молодчиков, которые срывали предвыборные встречи Шасы с избирателями. И хотя сейчас Шаса улыбался, его негодование было почти так же сильно, как и тогда. Срыв предвыборных встреч соперников всегда был стандартной тактикой Националистической партии. Манфред Деларей почувствовал его враждебность.

– Скоро мы будем на одной стороне, – примирительно сказал он и взял их за руки. – Давайте я вас обоих угощу пивом. Выпьем за то, чтобы все прошлое быльем поросло.

Они быстро обернулись. Шаса увидел жену Рольфа Стандера. Худую, словно ее морили голодом, а еще в ней чувствовалась какая-то усталость и покорность, и Шаса не сразу понял, что когда-то она была очень красива и до сих пор еще привлекательна. Она тоже смотрела на него, но, встретив взгляд единственного глаза Шасы, сразу потупилась.

От Хайди Деларей не ускользнул этот обмен взглядами. Она взяла женщину за руку и вывела вперед.

– Минхеер Кортни – моя подруга Сара Стандер.

– Aangename kennis, – Шаса слегка поклонился. – Рад познакомиться, мефрау.

– Здравствуйте, командир эскадрильи, – негромко ответила женщина, и Шаса заморгал. После войны он отвык от такого обращения.

– Мы встречались? – спросил он. Женщина быстро мотнула головой и сразу повернулась к Хайди, заговорив о детях. Шаса не мог дальше участвовать в разговоре: Манфред протянул ему пиво, и трое мужчин с бокалами спустились с веранды туда, где Лотар и старший сын Рольфа Якобус уже развели костер. Хотя разговор мужчин был насыщен сведениями и интересен: и Манфред, и Рольф были умными, образованными людьми, – Шаса тем не менее постоянно возвращался мыслями к худой женщине, обратившейся к нему по званию. Ему хотелось бы поговорить с ней наедине, но он понимал, что это маловероятно и опасно. Он очень хорошо знал, как ревнивы африкандеры, как покровительственно они относятся к своим женщинам и как легко стать причиной неприятного и опасного происшествия. Поэтому он держался подальше от Сары Стандер, но весь вечер украдкой наблюдал за ней и постепенно все сильнее чувствовал подводные течения между двумя семьями. Мужчины, казалось, были очень близкими и, очевидно, давними друзьями – у их дружбы определенно была многолетняя история, но с женщинами дело обстояло иначе. Они были излишне добры и заботливы друг с другом, а это несомненный признак глубоко скрытого женского антагонизма. Шаса запомнил это свое наблюдение, потому что человеческие отношения и слабости были одним из главных инструментов его профессии, но позже в тот же вечер сделал еще два важных открытия.

Он перехватил откровенный взгляд, который Сара Стандер бросила на Манфреда Деларея, когда тот смеялся с ее мужем, и сразу узнал ненависть, но того особо разъедающего типа, какую женщина испытывает к мужчине, которого когда-то любила. Эта ненависть объяснила Шасе усталость и покорность, почти уничтожившие красоту Сары Стандер. Она объяснила также вражду женщин. Хайди Деларей должна была понимать, что Сара когда-то любила ее мужа и под завесой ненависти, вероятно, любит до сих пор. Игра чувств и эмоций зачаровала Шасу. За один день он узнал столько ценного и столького достиг, что не расстроился, когда Рольф созвал свою семью.

– Уже почти полночь. Идемте. Нам еще долго идти до дома.

Все достали припасенные фонарики. Последовало шумное прощание: девочки и женщины расцеловались, а Рольф Стандер и потом его сын Якобус подошли к Шасе, чтобы пожать ему руку.

– До свидания, – сказал Якобус с природной вежливостью и уважением к старшему, которые с рождения отличают любого маленького африкандера. – Я тоже хотел бы когда-нибудь поохотиться на черногривого льва.