Обольщение миледи - Дениза Хэмптон

– Госпожа дю Омэ, – лаконично поздоровался с Элиан сэр Гилберт. Он не испытывал к ней симпатии. Ниже ее на целую голову, рыцарь терпеть не мог смотреть на нее снизу вверх.

– Вот. – Элиан сунула ему свою ношу. – Отец просил принести это. Можете сами ему передать, как только у него выдастся свободная минутка.

Сэр Гилберт оттолкнул от себя узел с бельем.

– Нет уж, увольте. Он давно ждет вас и уже теряет терпение. Вам надлежало явиться на рассвете.

– Сэр Адельм просил меня прийти за час до терции, – огрызнулась Элиан, не питавшая к помощнику шерифа теплых чувств.

Гилберт скривил губы.

– Вот что получается, когда наш лорд шериф, вместо того чтобы поручить работу настоящему мужчине, посылает бастарда.

Элиан знала двух бастардов и обоих любила, поэтому слова отцовского помощника ее разгневали. Выпрямившись во весь рост, она приблизилась к нему почти вплотную, вынудив Гилберта изогнуть шею, чтобы видеть ее лицо. Почернев от злости, он свирепо сверкнул глазами. От мышечного и нервного напряжения у него даже заныли шея и плечи.

– Маленький рыцарь, – произнесла Элиан резким голосом, – вам кто-нибудь говорил, насколько вы ничтожный человек? Маленький, мелкий, ничтожнейший, – сказала она, сближая между собой большой и указательный пальцы, чтобы наглядно продемонстрировать, как уменьшается его ценность в ее глазах. Оставив его безмолвно пыхтеть от оскорбления, Элиан проплыла мимо и толкнула дверь отцовского кабинета.

Рейнер мерил пространство шагами. Сквозь узкое окно кабинета лились лучи утреннего солнца, окрасив помещение дрожащим сиянием золотого осеннего дня. Было достаточно светло, чтобы Элиан заметила на новой одежде отца пятно. Она с трудом удержалась от стона. Как мог он быть столь неаккуратным? Хотя, с другой стороны, чем это платье лучше других, когда он перепортил сотни и сотни вещей?

Резко захлопнув за собой дверь, чтобы объявить о своем присутствии, Элиан направилась к столу. Отец круто повернулся в ее сторону.

– Вот, – сказала она, бросив узел на столешницу. – Твое белье и свежая одежда, как ты просил. А теперь сними эту тунику. – Она протянула к нему руку. – Надеюсь, пятно еще не застарело.

– Где ты была? – завопил отец и наклонился к дочери, опершись ладонями о стол. – Ты должна была явиться к заутрене.

– Не должна была, – возразила Элиан, скрестив на груди руки. – Сэр Адельм сказал, за час до терции. Так что я не опоздала.

Рейнер помрачнел.

– Я думал, что сказал ему к заутрене.

– Как видишь, нет. А теперь раздевайся, – велела она отцу, – а то мне пора возвращаться. Если ты не забыл, мне приходится развлекать в нашем доме благородную гостью.

Щеки Элиан залил горячий румянец. На самом деле она развлекала не даму. Она мысленно выругалась, проклиная свою привычку вечно противоречить отцу. Если она хотела защитить себя и скрыть свой дурной поступок, то с ее стороны было неразумно его злить, когда она нуждалась в его спокойствии.

Но вместо того, чтобы закричать на нее, отец как-то сжался. В его взгляде промелькнули признаки беспокойства, и он принялся грызть ноготь большого пальца.

– Хорошо, что ради почетной гостьи ты оделась подобающим образом, – произнес он. Но его голос выражал скорее тревогу, чем одобрение внешнего вида дочери. – Как она там?

Элиан нахмурилась. Почему он не велел ей, как обычно, придержать язык? Уж кто-кто, а она-то знает, что ее грубый ответ вполне этого заслуживал. Что-то не так. И ничего хорошего ждать не приходится.

– Она неплохо себя чувствует и запретила мне входить в твою опочивальню, так что мне приходится ночевать на кухне вместе с Агги и ее дочерьми. – По мере того как ею овладевала досада, вызванная необходимостью заниматься благородной дамой, у Элиан развязался язык. – Отец, в следующий раз, когда соберешься приглашать гостей, пусть это будет кто-то, кто действительно хочет у нас остановиться.

Спохватившись, что сболтнула лишнее, Элиан поднесла к губам руку и едва не застонала. Что это с ней! Она снова его дразнит. Элиан застыла в ожидании, что отец разразится бранью или попытается залепить ей оплеуху.

Но ничего такого он не сделал, только сплюнул откушенный ноготь и спросил:

– А благородный ублюдок? Как он?

Элиан едва не задохнулась от приступа истеричного смеха. Что интересует отца? Что его дочь едва не разрыдалась, когда, проснувшись утром, обнаружила, что Джоса уже нет? Или что сама мысль о его отъезде из Конитропа причиняет ей страдания? Или, быть может, отец желает знать, что Джос назвал ее прошлой ночью Лиан, изменив ее имя на свой манер, так что теперь оно принадлежало исключительно ему одному.

Вероятно, Рейнеру дю Омэ желательно быть в курсе всех этих дел, но его дочь не скажет ему ни слова.

– А что сэр Джос? – спросила она. Рейнер стал грызть большой палец второй руки.

– Спрашивал ли он обо мне и моих делах? Говорил ли с тобой о грабителях? – спросил он.

В сознании Элиан шевельнулось неприятное предчувствие. Она вновь забыла об осторожности.

– Ты лишил меня надежды на будущее в монастыре ради того лишь, чтобы я сообщала тебе, что делают леди Хейдон со своим пасынком в нашем доме? О, папа, как ты мог!

Рейнер поморщился. Но ни стыд, ни даже намек на чувство вины не отразился на его лице. Только досада.

– Придержи язык, когда разговариваешь со мной, – рявкнул он. Но в следующий миг от его раздражения не осталось и следа. – Смилуйся, Элиан. Кому, как не тебе, , знать, что я из кожи вон лез, чтобы загнать в угол злодеев. А тут является сынок лорда Хейдона и грозится лишить меня жизни за то, что я бессилен изменить. Помоги мне хотя бы немного, – взмолился он. – Расскажи, что он тебе говорил.

Элиан скрипнула зубами. Ее отец не заслужил права знать, что люди Хейдона делали или о чем говорили.

– А что, если мне нечего сказать, кроме того, что сэр Джос не общается со мной, потому что я твоя дочь, а он тебя ненавидит?

– Не надейся обвести меня вокруг пальца, – выпалил Рейнер, сурово сжав челюсти и сдвинув к переносице брови. – Я знаю обо всем, что происходит в Конитропе.

В ней снова всколыхнулись чувство вины и страх. Боже, неужели он знает о том, что было на пруду и прошлой ночью? Элиан ждала удара и вскинула руки, чтобы защититься, но отец не двинулся с места. Его лицо выражало мольбу.

– Прекрати, Элиан. Я знаю, что вчера после обеда ты разговаривала с ним у себя в саду. Он, должно быть, сказал тебе что-то! – Рейнер сорвался на крик.

Элиан испытала чувство облегчения. Их с Джосом тайна не раскрыта. И не будет раскрыта. Никогда. Элиан напустила на себя равнодушный вид.

– Да, мы провели некоторое время в саду. Он явился туда без моего разрешения, и я не знала, что он там. А когда увидела, с перепугу зацепилась за свою беседку, и она обрушилась. – Элиан была счастлива, что не сказала ни слова лжи. – Можешь себе представить, в каких тонах мы с ним после этого изъяснялись. – Если отец предпочтет истолковать это по-своему, представив все иначе, чем было на самом деле, или не потребует объяснений, в этом не будет ее вины.