Я тебя нашёл - Калисто ла Фей

лицо стало очень близко ко мне.

— Позволь мне исправить то, что я натворил.

Я молчала. Просто не знала, что ответить. Видимо, приняв молчание за согласие, он начал целовать моё лицо. Я напряглась. Он замер, но через пару секунд снова продолжил целовать и слизывать слёзы.

— Огонёк, прости! — шептал мне на ухо Малакай, покусывая мочку. Поцелуи переместились на шею. Нежные, тёплые и ласковые. Спускались ниже, к ложбинке между ключиц, потом к груди. Поочерёдно поцеловав, он заключил их в свои сильные руки и немного сжал, выдавливая из меня стон.

Хорошо, как же приятно.

Внизу живота начало тянуть. Он вернулся к губам. Зубами прикусил нижнюю и немного потянул. Языком обвёл контор губ и снова слился со мной в нежном поцелуе.

— Позволишь мне большее? — Его глаза выжидающе смотрели на меня. Я кивнула. — Не бойся.

Не отрывая от меня взгляда, развёл мне ноги. В защитной реакции я напряглась и хотела их соединить, но он не дал. Лишь подсел ближе, устраиваясь поудобнее. Стянул с себя рубашку и бросил куда-то в темноту.

— Закрой глаза. Доверься мне. То, что произошло, больше не повторится, я обещаю.

Я закрыла глаза. Его руки начали блуждать вдоль тела, лёгкими касаниями пальцев он чертил на моём теле рисунки, пропуская разряды сквозь моё тело. И вот ощущения пальцев сменились движением языка.

— Ай, холодно.

Живота коснулся кубик льда. Он обвёл им вокруг пупка. И потянул вверх. Следуя за ледяной дорожкой горячим языком, вызывал в моём теле судороги. Низ живота скрутило тугим узлом вожделения. Лёд коснулся горошины соска. Холод пронзил болью, но тут же сменился негой от горячего языка, что кружил по ореоле. Малакай отстранился. Провёл кубиком льда по своим губам.

— Я сказал закрыть глаза.

И я подчинилась.

Он просунул руки мне под бёдра и сжал ягодицы. Лона коснулся язык и начал дразняще кружить.

Горячо, как же горячо.

Холодно!

Он припал ледяными губами и начал целовать. От перепада температур в поясницу ушёл разряд, я начала выгибаться, но сильные руки пригвоздили меня к кровати. Когда температура выровнялась, он языком провёл вдоль лепестков и проник внутрь. Я сжала его голову ногами.

— Не останавливайся, прошу!

И он начал танец. Ощущение от мягкого горячего языка, двигающегося внутри меня, совсем другие, нежели от твёрдой плоти. И я не хотела, чтобы это ощущение прекращалось. Моё сознание уносило меня на задворки мироздания. Все чувства смешались в одно ощущение. Становилось тяжело дышать, тугой узел, что был внутри начал распрямляться, тело загудело от разливающегося жара. Я прогнулась в спине, и тут всё прекратилось. Я почувствовала, как Малакай отстраняется, низ живота отозвался болью от неполученной разрядки.

— Эрика!

Я распахнула глаза.

Его губы слились с моими, а тело пронзило прекрасное, сладчайшее чувство от вторжения на всю длину. Толчок выбил из моей груди стон, и Малакай заглушил его поцелуем. Я обхватила его бёдра своими ногами, желая быть ещё ближе. Раз за разом, сильнее, глубже, набирая темп.

Ещё и ещё!

Стоны становились всё громче. Мужское дыхание — тяжёлым и хриплым.

В месте сплетения наших тел стало невыносимо горячо, мироздание взорвалось, и меня унесло волнами наслаждения. Ещё пара толчков, и где-то через пелену прострации услышала, как рычит Малакай. Он обмяк и вдавил меня в кровать своим весом.

Малакай

Я плохо соображал. Её запах, шёлк кожи, её голос, я потерял связь с реальностью. Затуманенным взглядом блуждал по изгибам красивой фигуры. Аккуратная грудь.

Адская бездна. Какая же она вкусная. Я хочу её всю, сейчас.

Кажется, она позвала меня по имени, впервые. Я раздвинул её стройные длинные ножки. Как невыносимо, до боли в паху. Я приставил головку члена ко входу. Недостаточна влажная. Провёл, вверх-вниз, собирая смазку. Немного надавил, дьявол, узко-то как.

Послышался всхлип и мольба остановится. Девушка начала отползать. И я остановился. Глаза не сразу сфокусировались на её лице. Она была напугана, а в изумрудных глазах читался страх предательства, по раскрасневшимся щекам катились слёзы.

Что? Я сделал ей больно? Но…

— Но ты же не девственница.

В глазах вспыхнула такая обида, что мне стало не по себе. Она отвернулась от меня. Я обхватил её подбородок и вернул в первоначальное положение. Всмотрелся в её лицо.

Я напугал её, опять. Она не невинна, но боится близости. Тут до меня начало доходить.

— После потери девственности у тебя был ещё секс?

Боль в её глазах вонзила кинжал в сердце. Я найду этого выродка, кто так с тобой поступил. Вырву позвоночные кости, и дожирать его будут уже дикие звери.

— Огонёк, прости меня, позволь исправить то, что я натворил.

Она молчала, и эта тишина была невыносимой. Я стал медленно целовать её лицо, осушать её слёзы. Она напряглась подо мной. Ей было страшно. Я остановился, давая время подумать, меня не отталкивали. Начал ласкать её напряжённое тело, поцелуй за поцелуем она начала расслабляться и обмякать. Кубиком льда вырисовывал узоры на девичьем теле. Контраст температуры начал сводить её с ума, и она начала извиваться.

Губы защипало от холода. Я глядел в её широко распахнутые глаза и читал в них желание.

Да, вот то, что я хотел видеть в них. Всегда. Каждый раз и только со мной.

Я запрокинул её ноги к себе на плечи и припал к промежности. Начал ласкать языком. Послышался протяжный стон. Она сдавила мою голову ногами.

Да, вот так!

Ледяные губы коснулись плоти. Девушка вскрикнула.

Кричи, малышка, кричи от наслаждения. Громче.

Её начало потряхивать, скоро близилась разрядка.

Нет, огонёк, ты кончишь на мне.

Я прекратил ласки, и до слуха донёсся недовольный стон. Девушка начала хныкать и извиваться, прося продолжения.

Вечная зима, какая же она красивая.

— Эрика! — я впервые позвал её по имени.

Малышка распахнула глаза. Я одним резким движением вошёл в уже разгорячённое, истекающее лоно и, ловя стон удовольствия, увлёк в поцелуй.

Слегка подрагивая от испытанного только что сильного блаженства, не забыв начертить на животе Эрики руну, я повалился на кровать. Огонёк повернулась ко мне лицом. Я чувствовал её взгляд даже через закрытые веки.

— Иди ко мне, — я распахнул объятия, и она моментально прильнула.

Разве было когда-то так хорошо? Так правильно? Как будто всё в мироздании сомкнулось в одну точку, в одно создание, в ту, что лежит сейчас у меня на груди. Об этом говорил Орион? Когда после ночи со своей «голубкой» целую неделю ходил и улыбался, как глупый мальчишка.

Я поцеловал рыжую макушку и сам не заметил, как