Власть приоритетов - Артур Луазо

– Так почти сутки и прошли, – насмешливо протянул Володя, направляясь в сторону ванной комнаты.

– Как это – сутки прошли? Ты что, хочешь сказать, что мы тут уже сутки? – недоверчиво крикнула девушка ему вслед.

– А ты на часы посмотри или на моём телефоне, – крикнул он из-за двери и включил воду.

Рената с трудом встала с кровати и, пошатываясь, дошла до журнального столика, где валялся телефон Володи (свой-то она выбросила). Увидев цифры на дисплее, сверив их с показаниями стрелок на Володиных, явно очень дорогих, часах, она обомлела. Получалось, что она выпала из жизни почти на двадцать один час – сейчас было семь утра следующего дня. Это казалось невероятным, впрочем, сейчас ничего уверенно утверждать Рената не бралась – многое из прошедшего было для неё как в тумане. Она села на кровать, укуталась в одеяло и попыталась собрать разбегающиеся, как тараканы, мысли, впрочем, удавалось ей это совсем плохо. Из ванной вышел энергично растирающийся полотенцем Володя, напевая себе под нос что-то на английском языке, кажется, из репертуара «Битлз». Выглядел он таким бодрым, будто совсем недавно встал с кровати после здорового десятичасового сна. Рената, хоть и была на грани выпадения из реальности, но про себя сумела удивиться – каким же здоровьем Бог наградил этого удивительного человека?

– Ну что, милашка, ты как – сможешь одеться?

– Вова, – глаза Ренаты, несмотря на все усилия, никак не могли открыться полностью. Она чётко осознала, что встать с кровати, а тем более что-то осмысленное делать у неё сейчас точно не получится. – Вова, я тебя очень прошу, давай останемся тут. Я ничего не могу… Домой не хочу… Ты же меня умотал… Ну, я тебя очень прошу… У меня деньги есть…

– Да? – Володя вскинул левую бровь. – А менты тебя разве не ищут? Твои родители, наверное, уже в розыск подали. А я, знаешь ли, неприятностей не хочу.

– Я сейчас позвоню родителям, отмажусь. Ну, я тебя очень прошу…

– Да не вопрос… Если ты сейчас объяснишься с предками, то я оплачу ещё сутки. Или двое, а может, и трое, – он многообещающе взглянул на Ренату. От этого взгляда у неё опять тело затряслось крупной дрожью, но она взяла себя в руки и сказала:

– Я решу.

– Ну что ж, тогда оставайся. А я уйду – у меня дела. Вечером вернусь. Когда проснёшься, закажи себе поесть, – и Володя, продолжая насвистывать свою песенку, стал одеваться.

– Вова, – подвинув к себе гостиничный телефон, произнесла девушка, – Вова, мне кажется, что я… я… я… ладно, это неважно…

– Если решишь, что важно, то скажешь об этом потом, когда проснёшься, – и Володя, подойдя к девушке, наклонился и нежно её поцеловал. – Не забудь поговорить с родителями.

«…Итак, вот его возможные пути попадания в контору. Ну, этим он, конечно, пользуется всегда – из подземного гаража прямо к лифту, потом на лифте и – в офис. Разумно, рационально и понятно. Этот – через парадный вход. Конечно, войти можно, и тоже довольно легко, хотя и куда опаснее, – от места остановки авто до крыльца метров двадцать и местность открытая, хотя… по краям дорожки стоят кусты. Да, умно и тут, ничего не скажешь… Впереди – здание конторы, по бокам – кусты, сзади – машина и бодигарды. Хм, сзади… А что у нас напротив? Ага, напротив – собственно, река, это же её берег, а на том берегу – какая-то хрень, похоже на спецобъект, какой-нибудь гэбэшный или военный, слишком много антенн и слишком высокий забор. А что бы я делал на месте его охраны, если бы нижний вход оказался закрыт? Наверное, входил бы через центральный. Наверное… Нет, можно ещё и через два задних входа, но там… там как-то стрёмно – улица, всё открыто. Да, всё-таки, – через центральный…» – Марк вот уже часа четыре изучал планы расположения жилья и офисов выбранной ими цели и, как это ни было для него странно, делал это со всё нарастающим удовольствием. Конечно, его довольно сильно удивило указание дяди Кости заняться этим этапом в разработке операции – выбором места. Но Марк не возразил, не стал возмущаться и стонать, просто коротко кивнул и сказал: «Будет исполнено». Разумеется, в оперативной работе такого плана Марк был полным нулём, как, впрочем, и в любой другой оперативной работе. Хотя нет, ведь какое-то количество акций они уже провели, и Марк принимал в них самое непосредственное участие. Пусть и в качестве исполнителя (планы акций обычно придумывал Оранж и, иногда, Кирилл), но ведь опыт-то какой-никакой набрался. Да, да, слабенький конечно, но надо же и развиваться…

Четыре часа назад, когда дядя вернулся со своих дел, Марк попытался, довольно сбивчиво, изложить ему свои ощущения от просмотра лекций покойного генерала. Дядя, мало чего поняв, честно сознался, что сам он эти лекции не смотрел, что генералам по жизни не доверяет и что незачем, по его мнению, тратить время на всякую хрень, а надо делать дело. Марк, было, обиделся, но дядя быстро его расшевелил, дав неожиданное задание – разработать план нападения на выбранный объект. При этом дядя смотрел на племянника с такой усмешкой, что Марка разобрала здоровая спортивная злость, и он очень уверенно заявил, что к вечеру выдаст самый лучший, самый остроумный план в истории. Дядя в ответ хмыкнул, велел дерзать и опять куда-то испарился, а Марк приступил к работе.

Засев за изучение планов и схем офиса и иной недвижимости, используемой будущей целью, Марк испытал лёгкий приступ паники. Он никак не мог представить себя в роли циничного, умудрённого опытом и боевыми шрамами эсера-бомбиста или резидента глубоко законспирированной сети диверсантов – мешал обычный для молодых людей страх не справиться с порученным важным делом. Но, прочитав собранный дядей материал, Марк понял, что страха не осталось, осталась только злость и сильное желание стереть из реальности, уничтожить и повергнуть в прах столь мерзкую личность. И ведь было из-за чего…

Леонид Павлович Шруббе, более известный в определённых кругах как «Лёня-пылесос», начал заниматься бизнесом ещё в далёкие восьмидесятые. Был он пойман сотрудниками Конторы, когда пытался обменять рубли на баксы у американского туриста, приехавшего посмотреть на Перестройку и послушать Гласность. Может быть, у Лёни всё и прокатило бы – тогда уже на незаконные валютные операции почти перестали обращать внимание, особенно если этим занимались студенты МГИМО или иного престижного московского ВУЗа (не хотелось связываться с сынками партийных функционеров, вошедших в самый пик своего загнивания). Но на этот раз случилась незадача – турист оказался не совсем обычным. Был он известен в определённых кабинетах как работник одной очень специфической заокеанской конторы и замечен много раз в тех точках земного шара, где впоследствии происходили социальные катаклизмы типа революций, путчей, переворотов и так далее. Потому Лёню, от греха подальше, и прихватили под белы рученьки как раз в момент, когда он, дурачок, пытался втолковать до жути непонятливому янкесу, чего Лёне от него нужно. Янкес только улыбался, качал головой и, вообще, вёл себя странно – будто не понимал хорошо поставленный Лёнин английский. Разумеется, будь он обычным туристом, всё бы, наверное, и срослось, к вящему удовлетворению обеих сторон. Но сотрудник спецслужбы никак не мог позволить себе так подставиться и, про себя, вовсю удивлялся тупости КГБ, решившей поймать его, зубра, на столь дешёвом трюке. А наблюдавший за всем этим безобразием майор, отвечавший за тонкую подводку к агенту своего человека (вполне реального диссидента, работавшего на КГБ уже лет пятнадцать), синел и зеленел от злости и только придумывал идиоту-фарцовщику казни одну лютее другой.