Как быть стоиком. Античная философия и современная жизнь - Массимо Пильюччи

АПА также советует использовать в качестве противоядия от гнева юмор, и мы видели, что этот подход использовали и древние стоики (вспомним слова Эпиктета о смерти: «Сейчас я завтракаю… и вот тогда я умру»), и современные, такие как Уильям Ирвин («О, вы считаете мое новое эссе полной ерундой? Да вы просто не читали других моих работ!»). Однако АПА призывает использовать юмор рассудительно — и в этом она абсолютно права: мы не должны просто отшучиваться и смеяться над нашими проблемами (не говоря уже о проблемах других людей), нельзя пересекать тонкую грань между юмором и сарказмом. Сарказм — это агрессивная и уничижительная реакция, которая редко бывает полезной вообще, тем более в ситуациях, которые сопряжены с конфликтами и гневом. А как определить разницу между юмором и сарказмом? Тут понадобится такая добродетель, как мудрость, она учит нас ориентироваться в сложных ситуациях, где нет четкого разграничения между черным и белым, а это, как мы знаем, случается почти во всех реальных жизненных ситуациях.

Профессиональные психологи дают и другие рекомендации. Например, сменить обстановку, то есть физически покинуть место действия; перенести общение на другое время, если вы чувствуете, что в данный момент спокойное решение проблемы невозможно (но при этом необходимо назначить время следующей встречи, чтобы у собеседника не сложилось впечатление, будто вы пытаетесь улизнуть от разговора); использовать стратегию избегания, чтобы по возможности не подвергать себя воздействию источника стресса; найти альтернативные способы сделать то, что вам нужно, и достичь своих целей, сведя возможность конфликтов к минимуму. Конкретно этих стратегий в древних стоических текстах нет. Но все они соответствуют основному положению учения стоиков о том, что мы должны понимать и принимать устройство мира (а он не похож на наши иллюзорные представления о том, каким мы бы хотели его видеть) и научиться применять разум, чтобы жить правильно. Следовательно, древние стоики одобрили бы открытия современной психологии, взяли бы их на вооружение и посоветовали бы сделать то же самое нам, если хотим жить лучшей жизнью.

Эпиктет сообщил мне несколько интересных вещей и по поводу беспокойства. Я стал беспокоиться гораздо меньше прежнего. Это изменение я во многом приписываю жизненному опыту (со временем мы узнаём, что большинство плохих вещей, которых мы опасались, на деле вовсе не так страшны) и отчасти эмоциональной зрелости, которая почти неизбежно наступает с возрастным изменением гормонального фона. Но Эпиктет помог мне сделать еще один важный шаг в этом направлении. Он доказал, что и гнев, и беспокойство — чаще всего неразумные и необоснованные чувства, которые препятствуют нашему успеху в любых областях и качеству нашей жизни в целом.

Почему мы так часто беспокоимся о самых разных вещах? «Когда я вижу беспокоящегося человека[149], я говорю: Чего же хочет этот? Если бы он не хотел чего-то не зависящего от него, отчего бы еще ему беспокоиться? Поэтому и кифаред, когда поет наедине с собой, не беспокоится, а когда выступает в театре, беспокоится, даже если обладает превосходным голосом и прекрасно играет на кифаре. Он ведь хочет не только спеть прекрасно, но и снискать славу, а это уже не зависит от него». Это еще одна версия кардинального принципа дихотомии контроля, которому учит Эпиктет. Но формулировка оказалась так созвучна моему личному опыту и настолько поразила меня очевидностью истины, что я воскликнул: «Глупец! Как же я не понимал этого раньше?!»

Например, когда захожу в аудиторию, полную студентов, я совершенно спокоен, потому что у меня нет причин для беспокойства — ведь я хорошо подготовлен. Я профессионал и знаю, что делаю, я понимаю свой предмет и обладаю знаниями определенно гораздо более глубокими, чем любой из моих студентов. Теоретически я мог бы беспокоиться из страха прочитать недостаточно понятную и интересную лекцию — и тем самым разочаровать студентов. Единственный способ избежать этого — как можно лучше готовиться к занятиям, а поскольку именно это я и делаю, у меня нет причин для беспокойства, тем более для страха. Это вовсе не означает, что я вправе снизить уровень ответственности по отношению к своим преподавательским обязанностям. Но разумная переоценка ситуации с разграничением того, что находится под моим контролем и вне его, позволяет мне избавиться от совершенно ненужного контрпродуктивного беспокойства. Для полноты картины можно вообразить ситуацию, в которой я «опозорюсь» перед студентами, — и какими будут последствия этого «позора»? В худшем случае некоторые молодые люди посмеются над моей ошибкой. Ну и что? В море случаются вещи и похуже[150], как поется в знаменитой песне Монти Пайтона.

Конечно, бывают ситуации, когда повышенный уровень тревоги вызван психическими расстройствами, и тут не поможет «холодная рациональная логика», о которой говорит АПА. С патологическими состояниями человек не может справиться самостоятельно. В наши дни психология и психиатрия начинают приходить на помощь таким людям, предлагая, пусть и неидеальные, методы разговорной и фармацевтической терапии. Как сказал мой коллега Лу Маринофф в предисловии к своему бестселлеру «Платон вместо прозака!» (Plato, Not Prozac!), эти процедуры играют важную роль, помогая привести рассудок человека в более или менее спокойное функциональное состояние. Но они не помогают коренным образом изменить мышление человека и заставить его переосмыслить свой взгляд на жизнь, чтобы встать на путь к эвдемонии.

Парадоксально, но люди вообще склонны беспокоиться не о том, о чем следует. Вот каково мнение Эпиктета на этот счет: «Но мы о бренном теле беспокоимся[151], о бренном имуществе, о том, что решит цезарь, а о внутреннем — ни о чем. Разве — о том, как бы не принять ложного мнения? Нет. Это ведь от меня зависит. Разве — о влечении не по природе? И об этом нет». Разумеется, это не психологический, а скорее философский взгляд на вещи. Эпиктет призывает нас рассматривать нашу жизнь на более высоком уровне, нежели житейские проблемы. Способность смотреть на свою жизнь в перспективе чрезвычайно важна. Верующие люди выражают эту мысль немного иначе, говоря о необходимости заботиться о душе, а не о теле или имуществе. Но смысл остается тем же: зачастую наши приоритеты переворачиваются с ног на голову. В результате мы беспокоимся о мелочах, которые к тому же не подвластны нашему контролю, а не о том, что действительно важно, что требует нашего пристального внимания, времени и сил. Вы не повлияете на то, что думает Цезарь (или ваш босс), но вы можете и должны озаботиться важнейшей задачей — совершенствованием своей личности и сохранением своей добродетели. Если Цезарь (или ваш босс) — хороший человек, он оценит это. Если нет, он в любом случае оказывается в проигрыше, поскольку теряет очень многое, — как вор, укравший светильник у Эпиктета.