Как быть стоиком. Античная философия и современная жизнь - Массимо Пильюччи

Утилитарная дружба — то, что сегодня мы называем взаимовыгодным знакомством, например отношения со «своим» парикмахером. Моя мать всю жизнь была хозяйкой салона красоты в Риме, и с первого взгляда было видно, что с клиентками ее связывали не только деловые отношения. На протяжении десятилетий эти женщины доверяли заботу о своем внешнем виде маме и ее помощницам. Во время процедур они болтали обо всем — от личной жизни до политики (единственное, чего я не слышал, так это обсуждения философских тем). Конечно, такое общение не превращало мою мать в «друга» клиенток в буквальном смысле этого слова, но она и не была для них неким безликим исполнителем. Античные философы сделали весьма проницательное наблюдение: даже если отношения основаны на взаимном «интересе» и могут прекратиться, как только станут невыгодными, мы все равно хотим, чтобы такие взаимодействия с другими людьми носили положительный, дружественный характер. Таким образом, утилитарная дружба правильна и приятна. Правильна, потому что мы относимся к другим людям, как к равным, они для нас — цель, а не средство для достижения цели (как высказывался Иммануил Кант). А приятна, потому что мы по своей природе — социальные существа, которые получают удовольствие от общения с себе подобными.

Гедоническая дружба — второй тип филии в классификации Аристотеля — основана на взаимном удовольствии. Такие отношения связывают нас, например, с собутыльниками или с людьми, увлекающимися тем же, чем и мы. Как и утилитарная дружба, гедоническая основана на взаимной выгоде, только ее роль играет не практическая польза, а удовольствие. Для обоих этих типов дружбы, как правило, не характерны глубокие, близкие отношения, но мы все равно чаще называем таких людей друзьями, а не знакомыми. Утилитарную и гедоническую дружбу объединяет то, что обе они заканчиваются, как только исчезает соединяющий социальный «клей», например если вы теряете интерес к вашему общему хобби или начинаете вести здоровый образ жизни.

Третий аристотелевский тип дружбы выходит далеко за пределы тех минимальных требований, которые предъявляют к «друзьям» большинство людей. Я говорю о нравственной дружбе, основанной на добродетели. Это редкое явление, когда два человека ценят друг друга как личностей и испытывают внутреннее родство. Такая дружба бескорыстна и не требует внешних факторов, таких как деловые связи или общее хобби. По словам Аристотеля, такой друг становится зеркалом нашей души, помогает нам нравственно совершенствоваться и становиться лучшим в мире человеком, потому что искренне заботится о нас. Вот почему «нравственная дружба» может относиться не только к дружбе в ее современном понимании, но и к взаимоотношениям с членами семьи или с любимым человеком.

Еще раз повторю, что Аристотель не был стоиком. А стоики на его месте сказали бы, что среди всех вышеописанных типов отношений только последний имеет право именоваться «дружбой». Важно, что при этом стоики не отвергали существования и важности двух других типов человеческих взаимоотношений. Просто они относили их к категории предпочтительных безразличных вещей, которые полезно иметь и культивировать при условии, что они не идут вразрез с добродетелями и нравственной целостностью.

Примечательно, что греко-римская классификации типов любви и дружбы не только намного богаче современной, но и иначе организована в концептуальном плане: античные люди выделяли иные аспекты взаимоотношений, чем мы сегодня, когда говорим о дружбе, деловых знакомствах и отношениях с членами семьи. Очевидно, что любые слова, позволяющие нам оперировать этими концепциями, полезны только в случае, если они помогают нам ориентироваться в реалиях нашего мира и особенно нашей социальной среды. Я восхищаюсь богатым словарным запасом древних греков и римлян и считаю, что мы теряем нечто очень важное из-за того, что упростили свой язык. Ведь способность передавать и понимать тончайшие оттенки смыслов способствует более глубокому мышлению и позволяет выйти на иной уровень осмысленного бытия.

Думаю, что наши беседы с Эпиктетом позволили вам составить верное представление о стоицизме — как о его теоретическом фундаменте, так и о практическом применении этой философии в повседневной жизни, будь то в Римской империи во II веке до нашей эры или в современном мире в XXI веке. Но как прийти к тому, чтобы превратить стоицизм в правило жизни?

Здесь нет единственно верного пути, фиксированного набора доктрин, ничего похожего на официальный религиозный катехизис, и я считаю это однозначно положительным моментом. Между тем существует целый ряд подходов к практике стоицизма, разработанных такими людьми, как я, и другими авторами стоической литературы[161]. Эти подходы основаны на комбинации древних философских текстов, современных методов когнитивно-поведенческой и других видов терапии, а также индивидуального опыта. У каждого человека — свой путь к стоицизму, поэтому к приведенным ниже советам следует относиться не как к строгим правилам, которых нужно придерживаться несмотря ни на что, а как к рекомендациям.

Естественно, я обратился за помощью к Эпиктету, а именно к его «Энхиридиону». В буквальном переводе название этой книги означает «руководство». Она была написана не самим Эпиктетом (насколько известно, он никогда не делал записей), а его учеником Флавием Аррианом из Никомедии. Лично я не хотел бы, чтобы единственным наследием, оставшимся после меня человечеству, были конспекты моих лекций, сделанные кем-то из студентов. Но надо признать, что среди студентов встречаются блистательные умы, и в любом случае наше наследие относится к разряду вещей, которые от нас уже не зависят. Однако от нас зависит то, как мы истолковываем и как используем наследие других людей, в данном случае великого стоика Эпиктета.

Флавий Арриан ни по каким меркам не был среднестатистическим учеником. Он был известным историком, военачальником и государственным деятелем Римской империи. Судя по всему, он посещал школу Эпиктета между 117 и 120 годами и сохранял связь со своим учителем, когда тот был изгнан в Никополь. Затем Флавий перебрался в Афины, где началась его блестящая политическая карьера. В 130 году император Адриан назначил его сначала консулом, а затем наместником провинции Каппадокия. После смерти императора Арриан вернулся в Афины, где стал архонтом-эпонимом, или главой исполнительной власти (совершенно очевидно, что этот человек не мог сидеть без дела). Он умер во времена правления императора-стоика Марка Аврелия. Поэт Лукиан Самосатский назвал Флавия Арриана «лучшим образцом римлянина, стремившимся учиться всю свою жизнь». Я был бы рад, если бы мои лекции записывал такой студент!