Программист жизни - Надежда и Николай Зорины

Алевтина обнаружилась в лоджии. Она сидела на корточках, скрючившись, между встроенным шкафом и плетеным креслом. Она явно спряталась здесь от того, кто пытался проникнуть к ней в квартиру. Перепугана была насмерть. И когда я открыл дверь лоджии, придушенно вскрикнула, подумав, вероятно, что это убийца.

– Аля! – позвал ее. – Это я. Выходи. Все хорошо.

Потом была мучительно неловкая сцена: Алевтина рыдала от пережитого ужаса, я ее утешал, – которую, к счастью, прервал приезд полиции.

По странному, но удачному стечению обстоятельств приехала та же группа, которая была в ту ночь, когда на Алевтину совершили нападение в подъезде. Я рассказал, что произошло, показал следы крови на замке. Вызвали эксперта. Конца процедуры дожидаться не стал и, оставив Алевтину в надежных руках наших доблестных органов, уехал домой.

А вечером мне позвонил Битов. Арестовали Бориса.

* * *

Оснований для задержания было предостаточно. Образцы волос, привезенные мною в лабораторию, совпали с найденными на рукаве рубашки. Анализ проводился частным образом, потому что я не обладал никакими полномочиями, но почему-то в дальнейшем стал проходить как официальный. Кровь на замке была той же группы (третья, отрицательная), что у Стотланда. Выяснилось, какая у него группа крови, очень быстро: следователь позвонил в психиатрическую больницу, где Борис был постоянным клиентом. Но решающим фактором стала связка ключей Сотникова, найденная в квартире Бориса. Ключи пропали в ночь убийства. Отчасти из-за их пропажи я и провел ту ночь в КПЗ. Дверь кабинета Сотникова была закрыта, я проник туда при помощи отмычки, но, конечно, оперативникам, которые выехали на место убийства, в этом не признался, сказал, что кабинет был открыт. Его закрыл убийца, а ключи унес с собой. Но вместо того, чтобы выбросить, избавиться от такой важной улики, как поступил бы любой здравомыслящий преступник, спрятал в зимний ботинок. В связке оказался не только ключ от кабинета, но и от квартиры, от машины и даже от почтового ящика. Опознала связку Алевтина.

Улик против Бориса было много. Но именно теперь я опять стал сомневаться в его виновности, а потому чувствовал вину. Ведь это я способствовал тому, чтобы эти улики дошли до следствия. А если разобраться, все они были какими-то слишком явными, слишком классическими, что ли. Сфабриковать подобные улики мог любой человек, посмотревший пару детективных фильмов или прочитавший несколько полицейских романов. С другой стороны, ни один нормальный преступник не оставит такие явные следы, он ведь тоже читает книги и смотрит телевизор. Получается, либо Борис окончательно утратил рассудок, либо все же его подставили. Нет, первое не получается. Борис, хоть и постоянный клиент психбольницы, но человек умный, даже талантливый в своей области. Не стал бы он так глупо подставляться. Ключи он точно бы выбросил. Даже если ему зачем-то нужно было вернуться в кабинет Сотникова, он воспользовался бы электронной отмычкой, наподобие той, которую мне продал. Замок Алевтины он так же мог легко и просто открыть, а не ковыряться в нем полчаса. Кровь? Тоже объяснить можно, если подумать.

Я вспомнил свою последнюю встречу с Борисом. У него была ссадина на лице. Тогда я решил, что он получил ее в той потасовке в подъезде, а Борис объяснил, что неудачно побрился и забормотал нечто невразумительное о старом лезвие, которое оказалось неожиданно острым. А что, если это лезвие ему подменили специально, чтобы он порезался? Нет, слишком сложный вариант. Нужно, чтобы кто-то непосредственно присутствовал при его бритье и сразу собрал кровь… Кстати, сейчас только вспомнил. У Бориса и ладонь была порезана. Тогда я не придал этому значения. Наверное, лезвие было очень острым, и крови вытекло достаточно. Но все равно, этот вариант маловероятен. Потому как не стал бы он бриться при постороннем человеке. Ладно, тут пока вопрос открытый.

Что там следующим пунктом? Волосы на рукаве от рубашки? Конечно, рубашка его, это я и так знал. Но то, как рукав оторвался и стал уликой, всегда вызывало у меня сомнения. Прибавить к этому фальшивый список пациентов Сотникова, который регистратура не посылала – я это выяснял. И получается, что Бориса, без сомнения, подставили. Понять не могу, почему я вообще сомневался в его невиновности. Ведь с самого начала почувствовал подвох.

Скорее всего, дело в фотографии Стаса. Именно с нее начались мои проблемы. Тот факт, что она оказалась в телефоне Бориса, автоматически делал его для меня виновным. А если человек в чем-то виновен, начинаешь подозревать его во всем. Во всяком случае, на подсознательном уровне. Я хотел, чтобы он оказался преступником, что бы себе ни говорил. Искренне его жалел и в то же время жаждал для него наказания. А кроме того, вероятно, надеялся, что если станут понятны мотивы этого преступления, значит, прояснится и ситуация со Стасом. Мне кажется, все это взаимосвязано.

Но теперь я больше не сомневаюсь, что Бориса подставили. Не совершал он убийства, не нападал на Алевтину, не пытался проникнуть в ее квартиру. Но кто его подставлял?

Раньше я думал, что убийца и «наводчик» на Бориса – необязательно один и тот же человек. А теперь, после того как нашли связку ключей Сотникова, понимаю: подставил его именно убийца. Иначе и быть не может. Но кто он? Отец Алевтины, лечащий врач Бориса Мишарин? Трудно в это поверить. Одно дело – подставить кого-то, чтобы отвести подозрения от дочери, совсем другое дело – совершить убийство.

Я попытался представить Мишарина в этой новой роли и понял, что ничего невозможного нет. Мотивом могли послужить те же деньги – Алевтине досталось большое наследство. Мишарин наверняка знал, что отношения между супругами были не самыми лучшими. Мне Алевтина призналась с первых слов разговора, что своего мужа временами боялась. В чем она в таком случае могла признаться своему отцу? Может, там было что-то вообще выходящее за всякие рамки человеческих отношений. Убийство решало все проблемы: Алевтина избавлялась от нелюбимого и, возможно, опасного мужа и получала его деньги. Могла спокойно начать новую жизнь. Что она, кстати, не замедлила сделать, на следующий же день после гибели супруга закрутив роман со мной в роли Стаса. Поведение для вдовы, мягко скажем, странное.

Ну а подставить Бориса Мишарину было проще всего. На правах лечащего врача он спокойно мог навещать его дома. Подбросить ключи, таким образом, ему не составило труда. И рубашку украсть тоже. А о привычках Бориса Мишарин знал как никто другой. Да и вообще очень удобно все свалить на сумасшедшего. А особенно на такого, который и сумасшедшим-то стал по вине Сотникова. Мотив налицо. Скорее всего, так с самого начала и было задумано Мишариным. Все сходится.

Нет, не все. Ведь это Сотников считал, что на него покушался бывший пациент.

Но, может, и покушения были подстроены? Мишарин, готовясь к убийству, совершил несколько ложных покушений, а потом каким-то образом внушил Сотникову мысль, что это кто-то из его бывших пациентов?

Я решил встретиться с Мишариным, тем более был еще один вопрос, который мне очень хотелось ему задать. Это касалось Стаса.

* * *

В понедельник в двенадцать, чтобы опять не попасть в обход, я приехал в психиатрическую больницу. К встрече с Мишариным долго и тщательно готовился, продумал, как поведу разговор, чтобы заставить его себя выдать. Но все мои старания пропали впустую. С первого мгновения стало понятно: Евгений Павлович Мишарин не виновен. Не мог он совершить нападение на Алевтину, не мог убить Сотникова. Физически не мог.