В поисках советского золота. Генеральное сражение на золотом фронте Сталина - Джон Д. Литтлпейдж

инспекцией золотых приисков в Западной Сибири, и мы преодолели около ста миль от приисков в открытом грузовике по разбитым дорогам под мокрым снегом и дождем и вечером прибыли на небольшую станцию, промокшие до нитки. Нам пришлось просидеть всю ночь в коридоре милицейского участка, не имея возможности сменить мокрую одежду. На следующее утро, когда подошел поезд, снова не оказалось никаких билетов, но в конце концов мы прорвались в вагон, известный в народе как «Максим Горький», – грузовой вагон, переделанный для перевозки людей и прицепленный к комбинированному грузопассажирскому поезду. Мы ехали в этом забитом людьми вагоне во все еще не просохшей одежде, с восьми утра до десяти вечера.

Так мы добрались до пересадочной станции Транссибирской магистрали, и нам сказали, что поезда до Новосибирска придется ждать до десяти часов следующего утра. Единственным местом, где мы могли устроиться на ночь, была скамейка на железнодорожной платформе, открытая непогоде. Вдобавок ко всему ночью сильно похолодало.

Платформа была переполнена мужчинами, женщинами и детьми, и среди них несколько измученных и оборванных ссыльных кулаков, которых перевозили с одного места на другое. Внезапно поднялась суматоха; мы увидели, что милиция деловито расчищает платформу, отгоняя людей от путей на открытое пространство позади платформы.

По расписанию должен был пройти на восток состав с туристами, и толпу с платформы решили убрать с глаз долой. Мы с женой были настолько утомлены и помяты, что милиционеры попытались прогнать и нас, не заподозрив иностранцев. Но я возмутился, и они, сразу сообразив, что мы не русские, оставили нас на скамейке.

С помощью милиции мы получили места в поезде до Новосибирска и прибыли туда в десять часов вечера. Наняли коляску, чтобы добраться с багажом до центральной городской гостиницы, куда прибыли совершенно измотанные. Дежурный принял нас холодно и сказал, что мы не сможем получить номер, пока не посетим общественную баню и не получим справку, поскольку теперь таковы правила из-за свирепствующего в округе тифа. Мы спросили, где находится баня, и нам сказали, что она откроется только утром, в восемь часов. Я возмутился.

– Если мы не сможем попасть в баню сегодня вечером и вы не дадите нам комнату, пока мы не отправимся в баню, как вы думаете, что мы должны делать? – спросил я дежурного.

Он пожал плечами:

– Таковы правила, гражданин.

Я оставил свою измученную жену сидеть в вестибюле гостиницы и отправился на поиски милицейского участка, объяснил там, кто я такой, и попросил о помощи. Они позвонили в отель и заверили меня, что мне сразу же предоставят номер.

Я вернулся значительно приободренным и зарегистрировался, добавив, что сейчас зарегистрироваться подойдет моя жена. Дежурный запротестовал:

– Но место выделено только для вас одного. Здесь нет специальных номеров для женщин.

Я слишком устал, чтобы вновь отправиться к дружелюбным милиционерам за помощью, и, наконец, нам разрешили сидеть в вестибюле все в той же одежде третью ночь подряд.

В восемь часов на следующее утро, немного поспав, несмотря на неудобства, мы сдали багаж и отправились в баню, чтобы соблюсти правила. Мы были приятно удивлены: в бане было чисто, и мы хорошо помылись и продезинфицировали нашу одежду в парилке. Затем мы вернулись в гостиницу, где торжественно предъявили наши справки и зарегистрировались. Дежурный выбрал ключ и показал нам комнату. Когда мы отперли дверь и вошли, невольно вновь отступили в коридор. Это была самая грязная комната, которую я видел за все десять лет моего пребывания в России. И вот мы здесь, чистые и продезинфицированные после того, как не спали три ночи подряд, и никто не потрудился убрать и продезинфицировать гостиничный номер, при поселении в который потенциальные гости должны предъявить сертификаты чистоты.

С 1935 года российские железные дороги получили добрую славу за рубежом благодаря усовершенствованиям, введенным Лазарем Кагановичем, который в течение двух лет был наркомом железных дорог. Грузоперевозки тоже выросли. А экспрессы на основных железнодорожных линиях теперь точнее соблюдают расписание.

Но должен с сожалением сообщить, что не увидел особых улучшений в местах, где провел большую часть своих путешествий. Железные дороги, а также пароходные линии при организации движения не принимали в расчет удобство путешественников. Следует иметь в виду, что я как иностранец с большей вероятностью мог получить помощь от милиции и железнодорожных чиновников, чем россиянин в том же положении. К тому же я всегда путешествовал по важным правительственным делам. И если даже меня преследовали такие трудности, о которых я рассказал, то можно себе представить, с чем приходилось сталкиваться обычному российскому путешественнику. Мне известно несколько случаев, когда достаточно высокопоставленным людям приходилось ждать более двадцати дней, чтобы получить билет для необходимой поездки. Совершенно ясно, какое влияние такие условия оказывали на государственную промышленность (другой в Советской России не существовало).

Я с надеждой искал улучшения, совершая несколько продолжительных поездок в 1937 году, но нашел их немного. Билеты, как и раньше, всегда были распроданы, и по-прежнему нельзя было заранее получить информацию о том, когда их можно будет купить; так что занятым людям все так же приходилось дни напролет караулить на железнодорожной станции, чтобы просто узнать, удастся ли отправиться в срочную поездку.

Та же ситуация складывается и при движении по таким рекам, как Иртыш и Енисей, где имеется большой флот довольно комфортабельных пароходов. Здесь служащие также никогда не знают заранее, придет пароход вовремя или нет, а чтобы выяснить, будут ли на нем места для размещения, приходится ждать целый день. Я никогда не находил этому оправданий, ведь условия в России ничем не отличаются от условий в других странах. Похоже, это не связано ни с чем, кроме плохой организации и безразличия к путешествующей публике.

Безразличное отношение советских чиновников к людям заметно не только на транспорте, но и в розничных магазинах, и в правительственных учреждениях. Правительство обладает монополией на все основные услуги, и сотрудников государственного сектора нелегко заставить каким-либо образом проявить себя, чтобы облегчить жизнь широкой публике.

Советские власти всегда осуждали бюрократию, но им пока не удалось справиться с равнодушием орд чиновников, которые управляют системой государственной собственности на все. Мы с женой стали свидетелями хрестоматийного примера бюрократического мышления, когда в 1936 году совершили инспекционную поездку по месторождениям золота в Якутии, этой великой арктической империи на советском северо-востоке. У нас было мало времени, и мы почти без отдыха ехали в автомобиле. Трест «Главзолото» осваивал эту страну, которая еще до революции была одним из главных золотоносных регионов, а теперь получила гораздо более широкое развитие. Трест «Главзолото» создал в