Про любоff/on - Оксана Робски

Возможно, она просто никогда не заканчивается.

Навигатор не работал, села батарея. Как назло.

Снег забился в нос, глаза и уши. Вокруг ничего не быловидно, а скрипучий вой ветра заглушал голоса.

Мы двигались наобум.

Было такое ощущение, что это никогда не кончится. Отличноесредство забыть обо всех проблемах – промерзнуть до костей.

Мы заблудились.

Пурга могла продолжаться несколько суток.

Нам оставалось минут тридцать пути.

В разгар агитации пурга утихла.

Вездеход остановился на берегу озера.

Следующая часть нашей программы – охота.

Пятистенка, в которой накрыт отличный стол.

Нигде не бывает такого аппетита, как здесь.

Традиционно стол оплачивали местные коммерсанты, которымобещали знакомство с заезжим московским гостем. И обрисовали возможныеперспективы этого знакомства.

Все они пришли на поклон, и я долго выслушивал ихпредложения. По очереди. И пил водку.

Это длилось почти до утра.

Привезли девок. Крепких, коренастых, хохочущих.

На охоту отправились только через день. Потому что запахперегара распугал бы всех зверей.

Сели на снегоходы, потом встали на лыжи. Потом долго шлипешком, чтобы не спугнуть медведя. Медведя-шатуна.

Это была моя вторая охота. Мороз не чувствовался, воздух былнаполнен предвкушением. И мы все дышали этим воздухом.

Медведя гнали ягдтерьеры, потому что температура была околоминус сорока. После тридцати у лаек промерзают соски, и тогда работают злющиеягдтерьеры.

Я стоял по пояс в снегу, когда начался загон.

Медведь вышел прямо на меня. Впервые в жизни я понялправильно смысл выражения «один на один». Ничто вокруг не существовало.

Я дергал предохранитель на своем карабине, а медведьприближался ко мне, глядя куда-то в землю.

Очень четко я осознал, что от мороза на предохранителезамерзла смазка.

Медведю до меня оставалось метров восемьдесят.

Я нащупал в кармане нож, достал, дрожащими руками сбилльдинку с предохранителя.

Когда до медведя оставалось тридцать метров, я выстрелил внего разрывной пулей. Попал в глаз.

Медведи как люди – падают вперед. Затылка не было.Черно-красные мозги медленно впитывались в снег.

Пот оседал инеем на моей трехдневной щетине.

Тридцать километров на лыжах я пробежал молча, даже ни о чемне думая.

Мне протянули стакан водки, и я выпил его залпом, жадно, какрассол с похмелья.

– Я убил медведя, – сказал я.

Меня отвели спать.

Я проспал сутки.

Пахло едой.

Из лап застреленного мной медведя приготовили пельмени. Ониароматно дымились в огромной деревянной плошке посередине стола.

Я попросил баранины.

Вертолет доставил меня в аэропорт.

Лады нет дома. А я думал, она ждет меня на завтрак.

Она уехала. Домработница сказала:

– Учительница ваша с ней. Вместе они.

Позвонил Ладе.

Лада хорошо водит. По-мужски. И ей нравится. Говорит, чтоэто ее успокаивает. А то бы давно водителя взяла.

Она опять где-то бросила свою машину. Около какого-тоочередного ночного клуба.

У меня было только одно условие – больше чем бокал вина зарулем не выпивать.

Видимо, выпила больше.

Они у толстого Ларчика. С Дашей.

Я сам за ней заехал. Лада не спустилась.

Повторял все эти идиотские звуки и учил тупые скороговорки.

Смеялся и дразнил ее.

Она краснела и иногда дерзила.

В понедельник Лада объявила, что у нее начинается пост. Онаподарила домработнице книгу о вегетарианской диете.

Ее пост продлится до 22 апреля.

Это будет строгий пост. В нем не будет ни мучного, нижареного, ни мясного, ни секса.

– Дорогая, ты с ума сошла? Полтора месяца без секса?

Да она сама столько не выдержит.

– Я бы на твоем месте тоже придерживалась бы поста.

– Мне кажется, я пока не готов.

– А зря.

– Лад, я понимаю – мясо. Что там еще? Мучное. Но причем тут секс?

– Ну это же не я придумала.

– А мне-то что делать?

– Я тебе сказала.

– У тебя крыша поехала от пьянства.

– После этих слов я бы рекомендовала тебе бежать вцерковь и ставить свечки. И знаешь что?

– Что?

– Будь добр относиться с уважением к тому, что я делаю.

Во вторник Лада продемонстрировала мне билет бизнес-классаМосква-Цюрих. На завтра.

– Я улетаю с Валькой в горы. На десять дней.

– Это потому, что на беременных и странствующих пост нераспространяется?

У Лады было отличное настроение. Она хихикала, рассматриваясвой сноубордический костюм.

– Это, кстати, тоже серьезный плюс. А посколькузабеременеть я не могу, то приходится путешествовать.

У меня никогда не будет детей. Диагноз – аспермия. Нелечится.

Соответственно у Лады никогда не будет детей.

И она никогда не сможет сослаться на беременность во времяпоста.

Я предупредил ее об этом до того, как сделал ей предложение.

– Это точно не лечится? – Она смотрела на меня сужасом.

– Точно.

Она сказала, что ей надо подумать. Я согласился.

Она не звонила четыре дня.

Я решил, что никогда уже не увижу ее. Я не выпускал из руктелефон ни на минуту.

Она позвонила ночью, когда я уже спал. Телефон лежал рядом сподушкой.

– Я не поняла, ты вообще сделал мне предложение?

– Пока нет.

– Ах вот как! – И она повесила трубку.

Через полчаса я был у нее. И в моей машине было столькоцветов, сколько могло в ней уместиться.

Лада сказала, что мы возьмем несколько букетов, а заостальными спустимся утром.

Утром Ладин сосед, сочувственно наблюдая, как мы таскаемцветы из машины, сочувствующе поинтересовался: