Кровавое королевство - Дж. Дж. МакЭвой

Легче сказать, чем сделать.

ГЛАВА 12

«Я поддерживаю себя любовью к семье».

— Майя Анжелу

КОРА

Когда мой водитель открыл мне дверь, самым последним человеком, которого я ожидала увидеть стоящим перед больницей «Мэри Уэст» с тюльпаном в руке, был Деклан, одетый в джинсы, темно-синюю рубашку и кожаную куртку.

— Что ты здесь делаешь?

Он протянул мне желто-красный тюльпан, а другой рукой заправил мои волосы за уши.

— Я знаю, — заявил он.

— Ты знаешь? — Что?

— Кора, я люблю тебя. — Улыбка, которую он пытался выдавить, медленно сползла с его губ. — Я люблю тебя больше, чем я думал, что это в человеческих силах кого-либо любить, вот почему, когда я понял, что ты что-то скрываешь от меня, я был обижен и смущен… Но я понял, что ты тоже любишь меня. Вот почему ты не сказала мне, что твой рак вернулся… и все в порядке. Я понимаю. Я бы хотел, чтобы ты сказала, но я понимаю, почему ты этого не сделала. Однако это не меняет того факта, что я знаю, и это ничего не меняет, за исключением того факта, что я собираюсь быть прямо рядом с тобой. Мы с тобой будем бороться с ним и победим, точно так же, как делали это в прошлом.

Я уставилась на него в изумлении… и я была уверена, что снова влюбилась в него. Я понятия не имела, чем заслужила его, но я бы сделала это снова. Я бы сделала для него все, что угодно.

Протянув руку, я положила ладонь на его щеку.

— Прости…

— Кора, все в порядке…

— Прости, потому что, — снова повторила я, прерывая его. — Я заставила тебя волноваться, когда у меня нет рака.

Он собирался что-то сказать, когда замер, его брови сошлись в замешательстве, когда он уставился на меня.

— Что?

— У меня нет рака, как и в прошлом и позапрошлом годах. Я здорова и у меня нет рака, — повторила я.

— Подожди, но Эвелин сказала, что звонили из больницы, что ты завтра начинаешь химиотерапию, и сегодня ты здесь для анализа крови…

— Не я, моя двоюродная сестра. — Я не хотела говорить ему, потому что не хотела когда-либо снова говорить с ним об Имани, не после того ада, через который она заставила всех нас пройти. — У нее рак. Я плачу за лечение и выступаю в роли ее контактного лица в чрезвычайных ситуациях. Она звонит мне неделями, и, честно говоря, это сводит меня с ума. Я вроде как надеялась, что помогу ей стать лучше, и она просто примет это, не вороша прошлое. Вот почему я пришла сегодня.

Он обнял меня и глубоко вздохнул.

— Спасибо, блядь, Иисусу, гребаному Христу.

Он смеялся так сильно, что я затряслась вместе с ним, обхватив руками его грудь.

— Я могу оставить тюльпан себе?

— Ты можешь получить все, что захочешь… — Он слегка отстранился. — При условии, что ты пообещаешь никогда больше не хранить от меня секретов.

Я вытянула свой мизинец.

— Я обещаю никогда больше не хранить больших секретов от моего дьявольски красивого мужа, но оставляю за собой право иметь маленькие секреты здесь и там для его же блага.

Его бровь приподнялась, и он ухмыльнулся, сцепив свой мизинец с моим.

— Я смогу с этим жить.

— Ты пойдешь со мной? Я имею в виду, чтобы увидеть Имани? — Спросила я, и он напрягся.

— Извини, — сказал он, хотя и не имел этого в виду. — Я знаю, что она твоя семья, и, несмотря на все, что она сделала, ты будешь поступать так, как считаешь правильным, но я не такой прощающий, как ты, любимая. Те, кто переходит дорогу тебе или мне, никогда не получат моего прощения. Просто я такой, какой есть. Но иди, мы можем поужинать после того, как ты закончишь.

Не было смысла спорить; таким уж Деклан был. Он не верил в то, что можно прощать посторонних.

— Я сейчас вернусь. — Я поцеловала его в щеку, прежде чем обойти. Он стоял там и махал до тех пор, пока я больше не могла его видеть, тогда я сосредоточилась на больнице вокруг меня.

Я добралась до лифта, когда он открывался, и, конечно же, там была Имани. Ее каштановые волосы были сбриты и даже бровей не было.

— Кора? — Она улыбнулась мне, как будто мы были старыми друзьями, и по какой-то причине пристальный взгляд на нее беспокоил меня… Так ли я выглядела тогда?

— Имани?

— Шокирующе, правда? — Она потерла свою лысую голову, когда медсестра вывела ее из лифта, а я попятилась. — Я ужасно выгляжу, не так ли?

— Нет. Ты выглядишь как боец. — Я улыбнулась, переходя на место медсестры за инвалидным креслом. — Куда мы пойдем?

— Я просто хотела посмотреть на огни города. Думаю, какое-то время я буду слишком больна, чтобы вставать с постели, поэтому должна наслаждаться жизнью, пока я еще чувствую себя достаточно сильной.

Я понимаю это чувство. Мы шли в тишине, пока не достигли выхода. Я сняла свое пальто и положила его ей на колени, прежде чем вывезти ее наружу. В этот месяц в городе было на удивление ветрено.

— Разве Чикаго не прекрасен? — спросила она, когда я подвезла ее к скамейке.

— Ни одно место не сравнится с ним, — ответила я, садясь.

Тишина.

Но опять же, после всех этих лет, что еще мы могли делать, кроме как молчать?

— Как твоя семья? — спросила она.

Я не смогла сдержать улыбку на своем лице.

— Потрясающе. У меня двое детей, маленький мальчик и семилетняя девочка. Она болтушка и всегда взволнована. Деклан говорит, что она такая же, как я… Несмотря на то, что мы ее удочерили, мне действительно кажется, что она наша. Они значат для меня больше, чем весь мир.

— Я могу