Царица Пальмиры - Бертрис Смолл

— Будь довольна, мама, своей участью. Тебе не на что жаловаться, ведь твои желания всегда исполняются.

— Ты сделал ее своим врагом! — сказала впоследствии Зенобия мужу.

— А она никогда и не была моим другом, — ответил он.

— Она — твоя мать! И хотя она никогда не давала тебе повода полюбить себя, все-таки она по-своему гордилась тобой и любила. Ты жесток с ней, мой Ястреб, а это не похоже на тебя. Ты обидел ее, а Аль-Зена долго помнит обиды, реальные или воображаемые.

— Но почему ты защищаешь ее, мой цветок? Она всегда ненавидела тебя, говорила о тебе гадости.

— Она не может причинить мне вред, пока ты любишь меня и доверяешь. Мы с тобой — одно целое.

— Подумай, может быть, прекратить уроки.

— Ты ревнуешь? — поддразнила она его, а потом посерьезнела.

— Ах, Ястреб, он так много знает! Он преподавал мне философию, поэзию, историю, западную музыку и искусство. Я узнала о том, как росла Римская империя, и благодаря этому поняла, что держава, особенно такая обширная, как та, которую завоевали римляне, очень уязвима. Марк говорит, что закат Римской империи неизбежен. Теперь римляне слабы, мой Ястреб. Марк говорит, что император слишком занят гонениями на христиан, чтобы беспокоиться о Восточной империи. Вот почему он сделал тебя царем, мой Ястреб! Будь же царем и сбрось золотые оковы, которыми сковали нас римляне!

— Нет, Зенобия! Если мы восстанем, император Валериан в мгновение ока окажется здесь. Когда-нибудь мы станем свободными, но сейчас еще не время. Кроме того, персы снова начинают наседать. Я не могу сражаться с Римом, пока в тылу у меня есть враги.

— Персы никогда не станут союзниками Рима! — презрительно ответила Зенобия.

— Не станут, ты права, но если я оставлю Пальмиру, чтобы сражаться с римлянами, как ты думаешь, много ли времени пройдет, прежде чем царь Шапур [7]со своей армией вторгнется в Пальмиру? Они всегда жаждали захватить этот город со всеми его богатствами. Я не стану разрушать то, что по праву наследования должно достаться Вабаллату.

— Что это за наследство, если его можно отнять? Римляне сделали тебя царем, и с такой же легкостью они могут лишить тебя трона.

— Нет! Они нуждаются во мне, а царский трон — не такая уж большая плата за то, чтобы заручиться моей помощью. Вот подожди, и ты увидишь, я прав, мой цветок! Когда-нибудь мы сбросим ярмо, которое связывало нас все эти годы. Но сначала я должен избавиться от персидской угрозы с тыла. Римляне оказывают мне услугу, Зенобия. Они дали мне войско, с помощью которого я смогу побороть царя Шапура.

Он схватил ее в объятия и одним быстрым движением распустил длинные черные волосы. Они окутали их обоих, словно грозовое облако. Его губы встретились с ее губами в долгом и жгучем поцелуе. Зенобия почувствовала, что ее душа и тело растворяются в нем, и в то же время ее наполняла огромная сила. Она обвила руками его шею и, когда он выпустил ее губы, с обожанием взглянула на него снизу вверх.

— Ах, Зенобия, дорогая моя, такой женой, как ты, можно гордиться!

— А разве Марс не благословил меня при рождении? — ответила она.

Губернатор Антоний Порций Бланд ушел в отставку. Прежде он часто говорил, что уедет в Антиохию или в Дамаск, однако теперь он решил остаться в Пальмире.

— Ну куда я поеду? — раздраженно говорил он, когда Зенобия приставала к нему с этим вопросом. — Я состарился на службе у Рима и большую часть своей жизни провел здесь, на Востоке. Я не вынесу климат Италии. Знаете ли вы, что в столице империи иногда идет снег? Ба! Да зачем мне рассказывать об этом? Ведь вы ничего не знаете о снеге! Кроме того, все члены моей семьи, которых я знал, уже умерли. Ах, у меня есть старший брат, который пишет мне каждый год и рассказывает о нашей семье, но это не имеет для меня большого значения. Может быть, теперь, когда я вышел в отставку, я женюсь. Раньше у меня никогда не хватало времени.

— Ив самом деле, Антоний Порций, вам нужно жениться! — ответила Зенобия. — Могу сказать, что супружество — это прекрасно!

Она ожидала, что он выберет какую-нибудь вдовушку, которая разожжет семейный очаг и согреет его на склоне лет. Но вместо этого, к ее великому удивлению, выбор бывшего губернатора пал на подругу ее детства, Юлию Туллио, которая в свои девятнадцать лет все еще была не замужем. Молодая царица пришла в изумление.

— Ты не должна выходить замуж за этого старика, Юлия! Как твоя семья допустила такое! Ведь он старше твоего отца!

— На самом деле он на пять лет моложе моего отца, — весело ответила Юлия. — Милая Зенобия, я хочу выйти замуж за Антония! Ведь я знала его всю свою жизнь, и я люблю его! Я польщена тем, что он выбрал меня.

— Но ты же не любишь его, — протестовала Зенобия.

— Ты ведь не любила царя Одената, когда выходила за него замуж. И не качай головой, ты действительно не любила его! Ты влюбилась в него уже после свадьбы и теперь уже не помнишь, что было время, когда ты не любила его. Зенобия, будь же благоразумна! Мне уже почти двадцать лет, и я очень хочу стать женой и матерью! Антоний — добрый и хороший человек. Он нежен и щедр, и у нас с ним много общего. На самом деле у меня больше общего с ним, чем с любым из тех молодых людей, с которыми мне приходилось встречаться. Кроме того, муж должен быть старше жены. Разве царь не старше тебя на несколько лет?

— Только на десять лет! — ответила Зенобия. — Ах, Юлия, неужели нет ни одного молодого человека, которого ты смогла бы полюбить? А как насчет Марка Александра Бритайна? Он намного моложе Антония Порция.

— Марк Александр?

Юлия едва заметно вздрогнула, а потом испытующе взглянула на Зенобию.

— Но его сердце уже занято, а кроме того, он приводит меня в ужас.

— Его сердце кем-то занято? Ох, Юлия, расскажи мне об этом! Я не слышала никаких сплетен на этот счет. Кто она?

«Значит, она ничего не знает, — подумала Юлия. — Неужели только я одна вижу, как сильно он любит ее?» Потом она сказала:

— Это не женщина, Зенобия, а его дело. Это для него и жена, и любовница, и все остальное.

— Ах!

К своему ужасу, Зенобия почувствовала облегчение, узнав, что у Марка Александра нет любовницы. Юлия улыбнулась.

— Не мучай себя, Зенобия! Меня вовсе не принуждают к этому браку.

— И все же я считаю, что можно придумать что-нибудь получше! — не сдавалась Зенобия. Теперь рассмеялась Юлия.

— Не собираюсь.

На мгновение она умолкла, а потом, словно споря сама с собой, продолжала:

— Самое главное, моя дорогая подруга… это то, что я буду любима!

— Любима?

Зенобия, казалось, была в растерянности.