Неведомый - Анна Аскельд

остекленевшими глазами на небо. Арбалетный болт остался торчать в брюхе. Виг хотел наклониться и выдернуть его, но, видимо, побрезговал. Плюнул на ворону, покосился на Тита и поехал дальше.

Ну и пусть. Всего лишь птица, какой от нее прок. Прежде здесь, в Горте, водилось много зверья, а теперь лес вокруг замка, отравленный человеческой злобой, опустел. Не гнездились славки, не пели соловьи. Пустота. Мертвое царство для мертвого лорда. Никто не прореживал эту часть Митрима, и колючие кустарники диких роз и шиповника расползлись между деревьями. Летом заросли еще казались приветливыми, но весной и осенью превращались в обитель призраков. Иногда Тит будто бы видел их мелькающие тени, иногда – глаза, глядящие на него сквозь сплетения ветвей. Царство мертвецов, гимн запустения. Огромный могильник.

Раньше лес звали Равнскёгом, обителью белого ворона. После Багрянца люди дали ему другое имя – Митрим. Пуща, полная призраков. Мертвецов, которых хоть и предали земле и огню, но не смогли выпроводить за великую Стену. Вера в старых богов была проста и в то же время тяжела. Ноша, сгибающая спины к земле. Абнер не просто уничтожил Горт с помощью тахери, одолженных Неброй ун Форца, – он запечатал магию.

И печати пытались сорвать. Подумав о том, что это может значить, Тит едва не вывернул на землю скудный завтрак.

Впрочем, дело могло быть и в вине. Тит наклонил флягу и встряхнул ее – пусто. Закашлялся, вытер слюну с подбородка и потянулся за бурдюком. Однажды Тит забыл в замке меч, да так и поехал на казнь с голыми руками. Вино же он не забывал никогда и всегда держал при себе в избытке.

Лучшее лекарство от боли из всех ему известных.

– Милорд. – Виг обернулся, и в его взгляде Титу почудилось что-то нахальное. Впрочем, они все так смотрели на него. Все, кроме Винке, – тот просто был тупой. Знали, какой ценой Тит купил свое лордство. Презирали за пьянство. Кругом враги и ни одного друга – Тит лично позаботился об этом. – Куда мы отправимся?

– В Горлянку. Дамадар сказал, что там нас ждет сюрприз. – Зуб, ноющий с ночи, прострелил до самого уха, и Тит поморщился. – Сволочь, как же он меня достал. – Виг вопросительно поднял бровь, и Тит добавил: – Зуб ноет, зараза. Но Дамадар достал не меньше. Старый рыжий пердун. И не сидится ему в горах?

Виг улыбнулся – молодой и прыткий, он нравился Титу меньше остальных гвардейцев. Из какого только отребья ему приходилось набирать воинов! Сыновья шлюх, бастарды мелких землевладельцев, младшие дети крестьян – все они носили синие цвета и свирепую рысь короля Абнера. Благородства им это, конечно, не прибавляло. Ублюдки, порожденные грешным семенем, дрались под золотыми знаменами Стравоя и двумя солнцами империи. Интересно было бы взглянуть на лицо Стеврона, если бы тот случайно дожил до такого чудесного момента.

– Да, милорд, горный король обнаглел.

«Не больше, чем ты».

– Ворон впредь не стреляй. Не переводи зря оружие. Мы не принадлежим рукам Абнера, и больше того, что у нас есть, никто нам не даст.

– Да, милорд.

Тит заметил, как Виг обменялся взглядами со своим братом-близнецом Доном. Их еще подростками доставили в Горт – к неудовольствию Тита. Тяжелее ложки с миской мальчишки ничего не держали, тряслись и по очереди болели. Тит помнил худые грязные колени, порванные штаны и мятые рубахи, сбитые костяшки и одинаково насупленные лица – бледные и вытянутые. Настоящие звереныши. Красный мор сделал их сиротами, и деревня отдала мальчишек лорду. Волчата выросли и превратились в чудовищ. Но поскольку Тит и сам был монстром, то другой армии для себя и не ожидал.

В этой злосчастной деревне Тит никогда не бывал. Горлянку с трудом можно было найти на карте – пятачок в глуши Митрима. Блоха на заднице Шегеша. Почему именно там? Тит нервничал – не столько из-за зуба, сколько из-за тяжелых мыслей. Дамадар – король хитрый и изворотливый, он никогда ничего не делал просто так. И обвинить его в глупости никто не мог. Напасть в лесу было проще простого – Тит долго думал, стоит ли ехать самому или отправить отряд во главе с командиром своего вшивого войска. Тэрви способен справиться и сам, а даже если и нет – о нем Тит стал скорбеть бы в последнюю очередь. Круглый, как бочонок, и такой же пустой, Тэрви годился только на громкие крики. Его зычный голос постоянно оглашал двор Горта, но толку от воина было мало. Верная примета: кто больше и громче других кричит, тот меньше из себя представляет.

Потом Тит ударил себя по лицу – отвесил пару пощечин, и это его отрезвило.

«Прекрати праздновать труса, Дага. Тебя и без того уже обрекли на мучения. Ну убьют, ну и ладно». – «А как же Рунд?» – «Да она первая плюнет на твою могилу. Если еще станет ее искать, конечно».

Джерди Той вышел проводить его и сейчас стоял в воротах – маленькая темная фигурка в окружении черных гигантских стен. Плащ его вздымался и хлопал на ветру, как дурное знамение.

«Замок невозможно взять силой. Горт получится победить только предательством», – говорил Абелард, те же слова повторял и Норвол.

Тит еще раз оглянулся – громадина смотрела на него десятками окон, все так же сурово и презрительно. Но кто и зачем будет брать Горт? Абнеру, конечно, понадобится много дней, чтобы пересечь Мегрию, и все же обе руки задавят врага, как муху. Дамадар скорее откусит себе руку, чем по доброй воле поселится в логове призраков.

К тому же Дамадар имел один большой недостаток – он был слишком честен. Слабость, которую люди никому не прощали. Честность погубила больше мужей, чем мечи.

Погода, и без того редко баловавшая Шегеш солнечными днями, окончательно испаскудилась. Второй весенний месяц тянулся медленно, как кишки из распотрошенной свиньи, и вонял так же – мертвечиной. Костры, на которых сгорали казненные и больные, испускали в воздух клубы горького дыма, от которого свербело в носу и горле и щипало в глазах.

Тит торопливо глотнул вина. Забродившая ежевика отогнала тошноту, но глаза себе выколоть Тит не мог. Огромные кучи хвороста кривились, тянули уродливые ветки-палки к небу. Небо хмурилось в ответ и посыпало окрестности огромными хлопьями снега. На этот раз зима никак не решалась отступить прочь и постоянно возвращалась – то с метелями, то с морозами.

В довершение всего в Шегеш прибыла бледная кобыла и принесла скорбь и смерть. Край вымирал, и Тит надеялся умереть вместе с ним.