Обреченный на смерть - Джейн К. Клеланд

Она потупилась и принялась теребить прядь волос — верный признак смущения.

— У нас новый проект, — поспешила я сменить тему разговора.

— Да? И какой?

— Имущество Гранта. Миссис Кэбот, дочь мистера Гранта, наняла нас, чтобы мы проверили подлинность и оценили стоимость раритетов. Мы будем работать вместе, но основная тяжесть экспертизы ляжет на твои плечи.

— Так это же здорово! — воскликнула она с загоревшимися от предвкушения глазами, мгновенно позабыв про усталость.

— Перво-наперво тебе следует посмотреть видеозапись, которую я сделала в доме мистера Гранта, и ознакомиться с реестром, который составляла миссис Грант. Успеешь до понедельника?

— Конечно. Это же так интересно! Спасибо тебе, Джози.

— Пожалуйста. Я тоже от этого в восторге. Давай встретимся у дома Грантов в понедельник в девять утра. Согласна?

— Конечно. Я буду там ровно в девять.

— Хорошо. Запиши адрес.

Она улыбнулась и еще раз поблагодарила меня. С ее точки зрения, я предложила ей сущий деликатес. Было очевидно, что она с удовольствием проведет уик-энд за изучением описи и кассеты. Что ж, мне очень повезло с Сашей!

В воскресенье я проспала до полудня. Открыв глаза, я не сразу сообразила, какой наступил день и где я нахожусь. Но виной тому был не сладкий сон, а накопившаяся за неделю усталость. Только приняв контрастный душ и съев любимый омлет с помидорами и луком, я почувствовала, что пришла в норму.

В три часа, одевшись в джинсы и легкую трикотажную рубашку, я отправилась к дому Гранта, планируя на обратном пути заехать в продуктовый магазин и купить все необходимое для приготовления цыпленка по-монтерейски. Я выбрала дорогу вдоль побережья, радуясь возможности насладиться красивым пейзажем.

День был теплый. Яркое солнце напоминало о приближающемся лете. Ласковый бриз надувал паруса шлюпок. Я еще никогда не ходила под парусами и решила обязательно этому научиться после того, как разъяснится ситуация со смертью мистера Гранта. А почему бы и нет?

Проезжая через город, я заметила, что двери «Тягучей ириски» распахнуты. Повинуясь неожиданному импульсу, я развернулась и припарковалась около кондитерской. Уэс сказал, что незадолго до убийства кто-то звонил из нее мистеру Гранту. Я была не прочь узнать зачем.

Выбравшись из машины, я оглянулась по сторонам. Мейн-стрит была пустынна, лишь несколько автомобилей стояли напротив магазинов.

Витрина «Тягучей ириски» была оформлена в виде пляжа. Пол усеивал песок, на нем размещались миниатюрные шезлонги. Жевательные конфеты, подвешенные к потолку нейлоновыми нитками, изображали пушистые облака. Все выглядело одновременно глупо и забавно.

Я собралась с духом и вошла в кондитерскую. Мне пришлось несколько раз моргнуть, чтобы глаза привыкли к легкому полумраку.

Стоящая за прилавком блондинка снимала с верхней стенной полки маленькую белую коробку конфет.

— Привет, — окликнула я ее.

— Здравствуйте, — бросила она через плечо.

Заполучив коробку, она развернулась, и я чуть не упала от удивления.

— Пола!

— Джози? — не менее меня удивилась она.

Да, это была та девушка, которая работала у меня на распродажах и носила футболки с надписями, выражающими ее мнение о насущных проблемах современности.

— Я не знала, что ты здесь работаешь.

Она скорчила презрительную гримаску:

— Семейный бизнес.

— Понятно, — улыбнулась я.

Мне захотелось сказать ей что-нибудь приятное. Людям нравится, когда об их семейном бизнесе отзываются хорошо, даже если они его стесняются.

— Витрина выглядит очень мило, — сказала я.

— Спасибо. Это мама постаралась. Она из тех, кто обожает вязать крючком и шить платья по лекалам из дамских журналов. Поэтому наша витрина всегда выглядит мило.

В отличие от меня она произнесла слово «мило» с такой интонацией, словно оно было ругательством. Мне сразу вспомнился случай, произошедший лет двадцать назад. Мы с мамой побывали в Музее Нормана Рокуэлла,[11]расположенном в Стокбридже, в двух часах езды на запад от Бостона.

— Джози, дело не только в мастерстве художника, — сказала тогда мама. — Несомненно, Рокуэлл обладал блестящей техникой. Но это не все. Главное, психологизм. Ему удавалось очень точно передать настроение людей. Смотришь на его картины и понимаешь, что чувствует тот или иной персонаж. Это изумительный талант.

С того дня я полюбила Нормана Рокуэлла. Меня раздражали так называемые тонкие ценители прекрасного, которые цедили, рассматривая его иллюстрации: «Банально, скучно». Похоже, Пола принадлежала к их числу. Что ж, тем хуже для нее. А Рокуэлл наверняка с большим сочувствием изобразил бы ее маму в момент, когда та гордо взирает на плод своих дизайнерских потуг.

На сей раз футболка Полы гласила: «Не лезьте ко мне со своей религией». И все-таки я решила пояснить, что именно подразумевала под словом «мило», отмежеваться, так сказать.

— Мне очень понравилась витрина.

Пола на мгновение растерялась. Очевидно, она не привыкла получать щелчки по носу.

— О, конечно. Я передам маме. Ей будет приятно.

— Значит, вы продаете ириски? — улыбнулась я.

— Не только. Мы торгуем всевозможными домашними сладостями.

— Могу я кое-что у тебя спросить?

— Да, конечно. — Она положила на прилавок коробку конфет.

— Ты знаешь о мистере Гранте, которого убили?

— Да, я слышала. Это ужасно.

— Он был вашим клиентом?

— Клиентом? Не думаю. Не знаю. А что?

— А ты была с ним знакома?

На ее лице отразилось искреннее удивление.

— Нет. А в чем дело?

Чтобы ничего не объяснять, я пожала плечами:

— Да так. Я просто подумала: раз он местный, то мог бывать у вас.

В магазин вошел мужчина, держа на руках девочку лет семи-восьми. Оба смеялись.

— Привет, — сказала Пола новым посетителям.

— Привет, — ответила малышка. — Ой, папочка, гляди… — И она указала на конфетное облако в витрине.

Чувствуя, что пора уходить и нужно как-то обосновать свое появление здесь, я спросила, можно ли купить коробку, лежащую на прилавке. Получив разрешение, я протянула Поле деньги, забрала коробку и пошла вон. В дверях я обернулась и похвалила Полу за работу на распродаже.

Она явно не ожидала этого.

— Спасибо.

— Увидимся в следующую субботу.