Обреченный на смерть - Джейн К. Клеланд

— Обязательно. — Губы Полы тронула робкая улыбка.

Забравшись в машину, я положила конфеты на соседнее сиденье и только тут заметила на коробке трогательные в своей высокопарности слова: «Честь изготовления принадлежит семье Тернер».

Легкий ветерок донес соленый запах океана, и я решила прогуляться пешком до дома мистера Гранта. По моим подсчетам, до него было не больше двух миль — как раз столько, чтобы хорошенько размять ноги. В воскресенье ограничения на парковку не действовали, поэтому я могла оставить машину там, где она сейчас находилась.

Я вылезла из машины, заперла ее и двинулась на юг, оставляя океан по левую руку. По дороге я задумалась о Поле. Я поняла, что до сего дня ничего о ней толком не знала, потому что всегда воспринимала ее как функцию, а не как личность. Это было вызвано скорее привычкой, нежели желанием держать подчиненных на расстоянии. «Правильно ли я поступаю, соблюдая профессиональную дистанцию? — спросила я себя и раздраженно тряхнула головой. — Откуда мне знать!»

Зато теперь я кое-что узнала о Поле, например, то, что она, будучи претенциозной особой, не брезговала заниматься семейным бизнесом. Это свидетельствовало о ее привязанности к родным и не удивило меня. Странным показалось другое: моя сотрудница работала в заведении, телефон которого значился в полицейском списке.

Дом Гранта олицетворял собой благодатные старые времена. Построенный в 1920 году, он прекрасно сохранился до наших дней. Приблизившись к дому, я заметила темнокожего копа, сидящего на крыльце. Он тихо раскачивался на стареньком кресле из необработанного дерева. Стиль «Адирондак», машинально определила я, а потом признала и полицейского. Он проводил обыск у меня дома. Его живот был таким огромным, что, казалось, вот-вот вывалится из брюк. При нашей первой встрече он представился, но я позабыла его имя.

— Здравствуйте, — сказала я, ступив на выложенную плитами дорожку.

Он встал, подтянул штаны и шагнул мне навстречу.

— Я Джози Прескотт. Мы с вами уже встречались.

— Да, я помню вас.

— Мне разрешили зайти в дом.

— У вас есть доверенность владельца?

Я достала из сумки письмо миссис Кэбот. Полицейский медленно его прочитал, зачем-то глянул на обратную сторону и вернул мне.

— Вы хотите зайти сейчас?

— Да. Если это можно.

— Пожалуйста. — Он пожал плечами. — Я просто исполняю свои обязанности.

Я не сомневалась, что ему интереснее расслабляться в удобном кресле под теплыми лучами весеннего солнышка, чем заниматься проверкой, но кивнула, подтверждая его служебное рвение.

— Я собираюсь тут осмотреться.

— Хорошо, мне нужно сейчас уехать, но я вернусь. Вы долго намерены здесь пробыть?

— Пока не знаю. Думаю, что не очень.

Я проводила его взглядом до переулка. Похоже, он припарковался там. Услышав рокот мотора, я поняла, что он уехал, и огляделась. Сад выглядел ухоженным, газон перед домом был недавно подстрижен. Вероятно, служба по озеленению продолжала следить за состоянием двора. Случайный прохожий ни за что бы не догадался, что в доме никто не живет.

Я наудачу обошла участок. Увы! Ни отпечатков обуви сорокового размера на свежевскопанной земле, ни скворечников, достаточно просторных, чтобы вместить скатанные в рулон полотна. Разочарованная, я поднялась на крыльцо и, отперев дверь ключом, который мне дала миссис Кэбот, прошла в холл.

В доме царила тишина. Казалось, время здесь остановилось. Впрочем, так оно и было. Маятник больших напольных часов висел неподвижно.

Я подошла и осмотрела часы. В высоту они достигали более двух метров и представляли собой красивый образец изделий в стиле «Королева Анна», я отнесла их к 1785 году. Футляр из орехового дерева был отполирован до глянцевого блеска. Верхняя часть с плоской крышей на витых столбиках была выполнена в виде арки, задник, расписанный вручную, показывал разные фазы Луны. По основанию часов, почти у пола, шла надпись: «Якоб Спанглер, Йорк».

Я благоговейно провела пальцами по шелковисто гладкой поверхности часов и повернулась к кухне. Мне стало настолько жутко, что я даже подумала, не уйти ли совсем. Но чувство долга не позволило мне сделать это: требовалось восстановить в памяти планировку дома, чтобы эффективно руководить действиями Саши.

Я прошлась по всем комнатам. Окна заслоняли старомодные жалюзи. Полумрак был пропитан затхлым запахом, который быстро появляется в нежилых помещениях. На паркетном полу и мебели лежал тонкий слой пыли. Тоска, словно саван, начала окутывать меня.

Я спустилась в подвал и включила лампочку, висевшую под потолком. Внимание привлек дорожный сундук, обтянутый мягкой, как масло, козлиной кожей. Он стоял на деревянном настиле толщиной примерно пятнадцать сантиметров. Судя по виду, он был сделан в двадцатых годах прошлого века. Мне доводилось раньше обследовать нечто подобное. Сундук делился лотком на две секции. Высота верхней составляла около полуметра, нижней — от метра двадцати до метра восьмидесяти. Мистер Грант использовал его для хранения старой одежды.

Я присела на корточки и, подсвечивая себе фонариком, осмотрела нижнюю часть кофра. Память меня не обманула: спереди в десяти сантиметрах от днища я нашла то, что искала. Два углубления, а в них металлические скобы.

Сердце затрепыхалось от радостного предчувствия. Передо мной было идеальное место для сокрытия картин. Просунув пальцы под скобы, я потянула на себя. Ящик не поддался. Пришлось потянуть сильнее. Ящик выдвинулся и…

Меня охватило дикое разочарование. Но на сей раз оно вызвало не потоки слез, а взрыв гнева. Я с грохотом задвинула пустой ящик, выпрямилась и огляделась. Подвал напоминал лабиринт из маленьких комнат. Вдохновленная неудачей, я двинулась по нему.

В одной комнате размещалась поломанная техника, в другой — стиральная машина и сушилка, в третьей — стеллажи, отягощенные банками с вареньем и маринованными огурцами.

В последней комнате стоял исцарапанный стол со стулом, нуждавшийся в починке. На столе рядом с перегоревшей лампой лежали треснутое фарфоровое блюдо и пластиковый контейнер, полный шурупов и гвоздей. О стол опирался фанерный лист в черной раме.

Не обнаружив ни единой вещи, достойной аукциона, я погасила свет и собралась подняться по лестнице, как вдруг услышала скрип. Сердце на мгновение замерло, а потом забилось с такой силой, что мне едва не стало плохо. Я застыла как вкопанная.

Скрип не повторился.

Тогда я обратилась к себе: «Не будь дурочкой, ты же прекрасно знаешь, что паркет порой издает скрип после того, как на него наступить. Так что ты сама виновата, что под тобой стонут дощечки». Мысль, что всему виной набранный мною килограмм-другой, развеселила меня и заставила забыть, что пол в подвале бетонный, а наверху я была минут пятнадцать назад.

Я прошла половину лестницы, когда раздался щелчок дверного замка. Я вообразила, что в дом кто-то вошел, и со страху чуть не скатилась с лестницы. Вцепившись в перила, я напрягла слух и убедилась, что в доме действительно кто-то есть: уверенные шаги быстро направлялись в сторону кабинета.