Комиссар Хольмг. Становление - Атия Хольмг

синхронных росчерка клинка, и Клавдия почувствовала, как ее меч вспорол вязкое тело монстра, впиваясь в его недра.

Она приложила все силы, чтобы вогнать лезвие как можно глубже в смердящую плоть, и сделала вперед под-шаг, когда большие, липкие от пузырившейся слизи, руки монстра схватили ее за плечи и с невероятной силой отшвырнули прочь. Клавдия выпустила рукоять меча, оставив клинок в груди монстра, чувствуя боль в груди от пришедшегося в нее удара. Она уже ощутила под ногами рокрит, когда до ее слуха донесся противный хруст. А спустя долю секунды левую ногу пронзила острая боль. Шульц хотела сжать зубы, чтобы не закричать, но в этот самый момент голова ее резко дернулась и со всего размаха врезалась в каменный выступ дома. Последняя мысль Клавдии Шульц была о том, что у орка открыт левый бок для удара и что необходимо контратаковать именно сейчас. Потом боль в раздробленной кости ушла и одновременно с ней ускользнули остатки сознания, погружая разум кадет-комиссара в черную бездну небытия.

Откинув от себя одного из противников, монстр полностью переключился на второго, но Хольмг уже ждала его. Она подскочила к нему на расстояние вытянутой руки и вогнала свой меч чуть ниже того места, где застрял клинок Клавдии. Одновременно с наносимым ударом Атия ухватилась за его торчащую рукоять другой рукой и изо всех сил потянула на себя. Монстр взревел. Из обнажившейся раны фонтаном вырвался поток мерзкой жижи.

«Это кровь?» — успела подумать кадет-комиссар, стремясь вырвать из груди монстра свой клинок, когда тот схватил ее за руку чуть выше правого локтя.

Другой рукой зверь попытался ухватить Атию за плечо, но, вздрогнув всем своим громоздким телом, начал оседать. Увидев, что противник почти побежден, Хольмг сильнее потянула за рукоять своего силового меча. Тот подался вперед. Губы кадет-комиссара уже тронуло бледное подобие улыбки, когда издыхающий зверь из последних сил рванул Хольмг за предплечье.

Тень улыбки исчезла, и лицо Атии исказила гримаса боли. Мир раскололся на части, когда она замахнулась мечом, который держала в левой руке. Уже обрывком сознания кадет-комиссар поняла, что падает в зловонную жижу, в которую стремительно начал превращаться монстр. Голоса за спиной стали ближе. Но потом вдруг начали отдаляться и внезапно стихли, оставляя Атию Хольмг один на один с навалившейся на нее темнотой.

Темнота схлынула с нее так же внезапно, как пришла. Голова кружилась. Тупая боль отдавалась в плече, словно Атия отлежала руку. Самой руки она не чувствовала и, попытавшись ею пошевелить, поняла, что ничего не происходит. Руки словно не было, и тогда Хольмг открыла глаза.

Мрак, окруживший Хольмг, медленно начал развеиваться, раскалываясь на отдельные светлые пятна, которые постепенно складывались в картину. Она лежала на рокрите, а рядом с ней сидела сестра из Ордена Госпитальер, шевеля губами и что-то произнося. Прошло несколько секунд, прежде чем Атия расслышала знакомые слова, льющиеся негромким шепотом:

— Император встретит меня, и я буду объят его святостью.

— Если только я пронесу верность Ему через это время мучений, — закончила Атия вместе с сестрой и, убедившись, что не может пошевелить ни единым пальцем правой руки, начала ее осматривать. Первое, что она увидела, был жгут. Он стягивал руку почти у самого основания. Ниже, там, куда пришлась стальная хватка монстра, рука казалась невообразимо распухшей, а из-под слоя грязи и слизи, что оставила после себя тварь и которую сестра безуспешно пыталась оттереть, проглядывали куски торчащих костей, обрывки кожи и кровоточащей плоти. Хольмг судорожно сглотнула и отвернула голову, чтобы не смотреть на то месиво, что осталось у нее от руки. В этот момент взгляд кадет-комиссара уперся в растекшуюся невдалеке, источающую отвратительную вонь и пузырящуюся лужу. Все, что осталось от монстра, который только что ее атаковал. Атия сглотнула подкативший к горлу тошнотворный ком и перевела взор на сестру госпитальер. Та ответила ей участливым взглядом:

— Боли нет.

— Боль — иллюзия чувств, — прошептала Атия в ответ.

— Верно, — сестре, наконец, удалось оттереть слизь. — Я ввела небольшую дозу успокоительного. Это поможет.

Она взялась за поврежденное плечо обеими руками и потянула, складывая обломки костей, друг с другом. Атия с силой сжала зубы и закрыла глаза. Сквозь сбившееся дыхание послышался приглушенный рык. Внезапно Хольмг поняла, что онемение, плотно сковавшее ей руку, начало расползаться выше, за жгут. Подкатившую тошноту стало почти невозможно сдерживать.

— Руку надо удалить, — Атия чувствовала, что крупицы сил, что еще оставались в ней, покинут ее с минуты на минуту. — Выше раны. Прямо сейчас.

— Но…

— Скорее, — ей почему-то вспомнилась Кадис и ее ранение.

Хольмг почувствовала, как в голове поднимается невообразимый шум и ломящая виски боль. Перед глазами поплыли синие пятна, и губы кадет-комиссара дрогнули в беззвучной молитве:

— Брось меня в горнило войны, дабы выковать из меня оружие Твоих Битв.

Сквозь деревенеющее сознание Атия ощутила холодное прикосновение в области предплечья, а до ее умирающего слуха донеслось урчание монолезвия пилы для ампутации.

— Испытывай меня как угодно. Удостой причастия героев… — прошептала Хольмг, но договорить так и не смогла.

Остатки сил покинули ее, и кадет-комиссар провалилась в беспамятство, плотной пеленой обволакивающее изможденную плоть.

НЕМОРИС

Когда-то глубокий, почти отвесный спуск был оборудован лифтом, который поднимался и опускался, доставляя рабочих к шахтам и обратно. Но это было давно, в те времена, когда Неморис еще только возводили. Позже, когда вместо палаток и временных сооружений над отработанными шахтами был возведен рабочий городок и рабочих перестали привозить к местам разработок посменно, лифт разобрали. Потом место было решено закопать и засыпать шлаком, однако это так и не было сделано. Когда из-за несчастного случая погибло несколько рабочих, провалившихся в старую штольню, ее обнесли по периметру проволокой и установили заграждение, как предполагалось тогда — временно. Теперь же, пережив процветание и упадок планеты, вторжение орков и окончательную гибель Немориса, пустая глазница заброшенной шахты впилась своим отрешенным и немигающим взглядом в инквизитора, что стоял на самом ее краю, вглядываясь в черноту ее зева.

Барро кивнул, и наскоро сработанная платформа с двумя гвардейцами начала медленно опускаться в штольню.

«Ведана, — мысленно приказал Алонсо, — следи за ними».

«Да», — мгновенно отозвалась псайкер.

Инквизитор отошел от края штольни и бросил взгляд в сторону кадет-комиссара и оставшихся гвардейцев, которые вчетвером крутили лебедку. Трос, пропущенный через блок, спускался все ниже и ниже. Ведана, стоя у самого края, там, где совсем недавно взирал во мрак уходящей вниз штольни инквизитор Барро, вдруг встрепенулась и задергалась всем телом. Дрожь, родившаяся в ее тонких кистях, со скоростью лесного пожара