Побег от дождя (Вопросы любви) - Светлана Эдуардовна Дубовицкая

id="id18">

Ещё стрелу из колчана…

Одно из самых ярких Лёшиных воспоминаний детства – о том, как они с отцом готовятся поздравлять маму с восьмым марта. Отец будил маленького Алёшу рано утром, и они шли покупать ей цветы. А потом, дома, пока мама ещё спала, вдвоём готовили что-нибудь вкусненькое. А когда мама просыпалась (как ни странно, именно тогда, когда всё было готово!), она всегда ужасно удивлялась и радовалась сюрпризу.

Однажды пирог у них сильно пригорел, даже почернел, и Алёша страшно расстроился: совсем они с папой не умеют готовить! Вот у мамы такого никогда не случается! Но отец сказал, что это не главное, а главное – внимание. Маме просто необходимо хоть иногда чувствовать себя настоящей женщиной и знать, что у неё есть мужчины, которые могут сделать для неё всё. Алёша не поверил, но, к его удивлению, мама, и правда, очень обрадовалась горелому пирогу и сказала, что её мужчины – самые лучшие. И Алёша был очень горд.

Немного гордился он собой и сейчас, идя домой с букетом цветов, коробкой пиццы и бутылкой вина. Впрочем, Дуся почти никогда не давала ему такого повода, потому что не ценила его заботы и совершенно не желала чувствовать себя настоящей женщиной. Тем не менее Алексей не оставлял попыток вовлечь её в эту игру.

Дома Дуси не оказалось, на телефон она тоже не отвечала. Но Алексей не стал расстраиваться, а принялся накрывать стол для романтического вечера. Вторая попытка дозвонится «настоящей женщине» увенчалась успехом.

– Привет, ты где? – промурлыкал он в трубку.

– У матери.

– Когда будешь?

– Завтра.

– Как завтра? – от неожиданности он даже выронил штопор. – Сегодня же восьмое марта!

– Я знаю. Поэтому я и приехала поздравить маму.

– Ну, хорошо. А теперь возвращайся.

– Я же сказала, что приеду завтра!

– А что, предупредить было нельзя? – начал закипать Алексей.

– Зачем?

– Ну, вообще-то я рассчитывал…

– А я телепат, чтобы знать об этом?

Алексей замолчал, подбирая слова, и ничего не подобрал:

– Всё понятно!

И бросил трубку. Потом штопор. Бутылка избежала этой участи, поскольку содержала в себе ценный (особенно в минуты глубочайшего расстройства) напиток. Пицце повезло по той же причине.

Наутро Алексей с больной головой и отвратнейшим настроением ехал на работу. Гнев его так и не утих, и журналист был полон решимости устроить справедливую, хотя и отложенную на время, расправу.

Алёшу встретило треньканье гитары. Новая жизнь – жизнь с гитарой – началась у Лёши с первого января, потому что он вынужден был слушать это треньканье каждую минуту, когда был дома. Теперь у него была Дуся только вкупе с бесплатным приложением в виде деревянного инструмента и набора звуков. Дуся реализовывала свою идея фикс – научиться играть. Задача усложнялась ещё и тем, что она не знала ни одной ноты, но это ей не мешало. Видимо, от природы Евдокия была одарена абсолютным слухом, во всяком случае пела она (вернее, напевала себе под нос) очень чисто, а однажды поразила Алексея тем, что абсолютно точно повторила мелодию, всего один раз услышанную. Когда она успевала учиться, работать, готовить и убираться – оставалось для Лёши загадкой, потому он уже не помнил, когда видел её дома без гитары в руках. Причём треньканье было весьма своеобразным: Дуся играла одни аккорды. А совсем недавно оно перешло на следующий этап: теперь оно сопровождалось мелодией, которую Дуся выводила только голосом. Неясно почему, но она наотрез отказалась учиться на лёгких песенках и упрямо мучилась со сложными. Голос её звучал негромко, но чисто и мелодично.

…Ещё стрелу из колчана

Не вынул злой волшебник-случай,

И чёрной молнией летучей

Не поразила нас она.

А вдруг нам жизнь и впрямь дала

Отсрочку эту и поблажку,

А тетива уже внатяжку

И заготовлена стрела?..

– Это ты? – раздалось из кухни, когда он повернул ключ в замке.

Ни здрасте, ни как дела. Алексея всегда коробила её манера не встречать и не провожать его, а сегодня он был и вовсе в боевом настроении.

– Ну, здравствуй, – сурово произнёс Алексей.

– Привет, – легко ответила она, то ли не заметив, то ли не желая замечать его настрой. И снова опустила голову к гитаре.

– Я хочу расставить точки над и.

Она посмотрела на него:

– Расставляй.

– Я не буду терпеть твои выходки, как вчера. – Она молча удивлённо подняла одну бровь. – Так жить нельзя! Я живу, как на минном поле! Никогда не знаю, чего ожидать от тебя в следующую минуту! Будь добра хотя бы сообщать о своих планах!

– Зачем? – она притворялась шлангом.

– Чтобы я знал!

– Я не обязана ни перед кем отчитываться!

– Нет, обязана, раз ты живёшь в моём доме!

В ту же секунду он почувствовал, как в воздухе заискрилось напряжение. Маленькая вспышка – и всё вокруг вспыхнет и взорвётся. Лёша уже знал, что совершил, возможно, одну из величайших ошибок в своей жизни, после которых люди со щемящим сердцем мечтают повернуть время вспять. Но он не успел ничего придумать.

– О кей, я ухожу, – легко сказала она и встала, собираясь выйти из кухни.

– Ладно, Дусь, извини, я погорячился, – поспешно произнёс Алёша и попытался удержать её за руку. Дуся молча медленно вывернула свою руку из его ладони и вышла из кухни.

– Дусь, перестань, – Алексей кинулся за ней в комнату, – ну куда ты пойдешь на ночь глядя?

Она повернулась и заглянула в его глаза: в чёрных колодцах плескался лёд.

– Я буду делать то, что хочу! – и принялась собирать в сумку свои вещи. Её движения были мягкими, ровными, грациозными, когда она кружила по комнате. Она скользнула мимо Алексея в ванную и через секунду вернулась оттуда с зубной щёткой в руках. Последняя деталь заставила его вздрогнуть. Зубная щётка была символом. Глупо, но именно её местоположение определяло для Дуси, где её дом. Алексей принял условия игры, и эта маленькая красная штучка в ванной под зеркалом ежеутренне напоминало ему о Дусе в его доме (а может быть, и в его жизни).

– Дусь, ну прости, не уходи, я ляпнул сгоряча, просто ты тоже…

Она взяла сумку и пошла к выходу. Хлопнула входная дверь. Алексею представилось, как маленькая фигурка с большой сумкой скользит через тёмный двор.

Как просто! Лёша прошёл по квартире. Пусто. Теперь казалась она пустой. Но странно! Ничто не говорило о том, что Дуся жила тут долгие полгода. А может, и не долгие, а, наоборот, короткие? Во всяком случае, теперь, проходя по квартире, Алёша не