Дыхание снега и пепла - Диана Гэблдон

ее времени, которые едва проживали половину этого срока. Трудно сказать, почему бабуля зажилась на этом свете — то ли благодаря питанию, то ли из чистого упрямства. По мужу она была Эбернети, а в девичестве, как сама утверждала, носила фамилию Фрэзер.

Улыбнувшись при этой мысли, я затянула повязку у нее на голени. От бабули Эбернети остались кожа да кости, нога у нее была твердой и холодной, как деревяшка. Накануне она запнулась о ножку стола и заработала ссадину толщиной с палец. Для молодого человека — пустяк, но бабулины родственники переполошились и послали за мной.

— Заживать будет долго, но, если держать в чистоте, все будет хорошо. Ради бога, не давайте ей смазывать рану свиным жиром!

Младшая миссис Эбернети, которую в семье прозвали Молодой бабулей, хотя ей стукнуло семьдесят, смерила меня подозрительным взглядом. Как и свекровь, она свято веровала в целительную силу свиного жира и скипидара. Ее дочь с вычурным именем Арабелла, сокращенным до уютной Бабушки Белли, улыбнулась мне из-за плеча Молодой бабули. Белли не так повезло с зубами, в ее улыбке зияло несколько черных дыр, но она была женщиной веселой и добросердечной.

— Вилли Би, — напутствовала она внука-подростка, — спустись в подвал и принеси хозяйке мешок репы.

Я привычно отнекивалась, однако все вовлеченные стороны были хорошо знакомы с ритуалом, так что через несколько минут я шагала к дому, обогатившись на пять фунтов репы.

Репа пришлись весьма кстати. Конечно, после смерти Мальвы я заставила себя заниматься огородом. Пусть сердце у меня было разбито, но есть всей семье что-то надо. Последующие жизненные перипетии, в том числе длительное отсутствие, плохо сказались на осеннем урожае. Миссис Баг старалась, как могла, но наша репа, которую не съели жуки, тихо сгнила в земле.

Запасы порядком оскудели. Джейми с Йеном часто уезжали по военным делам, не принимали участия ни в охоте, ни в сборе урожая. Бри с Роджером ушли… В общем, мы собрали зерна вполовину меньше, чем в предыдущие годы. В коптильне оставалась половина оленьей туши. Зерна едва хватило бы на пропитание, не говоря уже о том, чтобы пустить его на продажу. В сарае под холстом хранились несколько мешков ячменя. Скорее всего, он так и пропадет, мрачно подумала я, потому что до наступления холодов ни у кого не нашлось времени замочить его и сделать солод.

Миссис Баг растила куриц на замену придушенным коварной лисой, забравшейся в наш курятник, однако дело шло медленно. Яичко на завтрак нам перепадало нечасто.

Зато у нас есть ветчина, причем много. А еще бекон, головка сыра, свиная вырезка и сало. И топленый жир.

Мысли вновь вернулись к многочисленному семейству Эбернети, к уютной многолюдной хижине — не то что опустевший Большой Дом.

Ушли всего четверо, а без них так пусто. Я остановилась на ходу и оперлась о сосну. Сердце сжалось от тоски, и я дала волю чувствам. Джейми научил меня, что нужно проживать горе, впускать своих призраков. Вот я и впустила. Все равно от них не отмахнешься. Самое главное, утешала я себя, что они никакие не призраки. Мои родные живы и здоровы, просто далеко…

Острый приступ тоски медленно проходил. Спровоцировать его могло любое случайно обнаруженное сокровище — воспоминание о перепачканной медом мордочке Джемми, о смехе Брианны, о руках Роджера, ловко мастерящих из дерева очередную игрушку для сына, — они до сих пор валялись по всему дому. Пусть воспоминания влекли за собой боль, хорошо, что они у меня есть. Я сохраню их в своем сердце. Со временем боль сгладится, и они принесут утешение.

Я отдышалась. Спазм в горле прошел. Кстати, современная медицина поможет не только Аманде. Кто знает, вдруг удастся вылечить связки Роджера… С другой стороны, голос у него восстановился, стал глубоким и звучным, пусть и грубоватым. Он много работал над ним и, вполне возможно, захочет оставить все как есть.

Над головой, словно в знак согласия, качнулись на ветру сосновые лапы. Пора идти. День клонился к закату, скоро похолодает.

Я утерла глаза, набросила капюшон и пошла дальше. От дома Эбернети до нашего путь неблизкий. Следовало поехать на Кларенсе, да мул слегка охромел, и я решила дать ему отдохнуть. Чтобы вернуться до темноты, стоит поспешить.

С низких пушистых облаков, казалось, вот-вот сорвется снег. Воздух был влажным и стылым. Когда сядет солнце, начнется снегопад.

Я успела добраться засветло. Прошла мимо кладовой над родником во внутренний двор. Сердце екнуло — дверь была открыта.

Я развернулась и врезалась в мужчину, вышедшего из-за деревьев.

— Вы кто такой? — возмутилась я, отпрянув назад.

— Спокойно, дамочка! — Незнакомец схватил меня за руку и потащил в дом. — Доннер, она у меня!

* * *

Чем бы Вендиго Доннер ни промышлял весь год, успеха его предприятия, похоже, не имели. Наряд, который и в лучшие дни не отличался аккуратностью, совсем истрепался, сквозь прореху в бриджах виднелась голая ягодица, сальные космы спадали на лоб, и воняло от него будь здоров.

— Где они?

— Кто «они»? — Я обернулась к его подельнику, выглядевшему не лучше. — И где моя служанка с сыновьями?

Очаг в кухне не горел. Этим утром миссис Баг не приходила.

— Не знаю, — пожал тот плечами. — Когда мы пришли, тут никого не было.

— Где камни? — зарычал Доннер, схватил меня за руку и развернул к себе. Щеки у него лихорадочно горели, глаза совсем заплыли.

— Никаких камней у меня нет. У тебя жар! Тебе надо…

— Есть! Я знаю, что есть! Все знают!

От сплетен не убережешься. Вся округа судачила о том, что у Джейми есть драгоценности. Немудрено, что слухи о предполагаемом богатстве достигли ушей Доннера. Переубедить его — задача невыполнимая. И все же надо попытаться.

— Их унесли, — спокойно сказала я.

— Куда?

Я выразительно посмотрела на подельника Доннера, будто спрашивая, говорить ли при нем.

— Найди Ричи и Джеда, — велел парню Доннер. Тот пожал плечами и вышел.

Ричи и Джед? Сколько народу Доннер с собой привел?.. Первый испуг прошел. Теперь я ясно услышала, что на втором этаже и в холле кто-то ходит и роется в наших вещах.

— Скажи им, чтоб не лезли в операционную! — Я толкнула дверь в холл, намереваясь собственноручно выдворить непрошеных гостей, однако Доннер схватил меня за край плаща.

Как же я устала от того, что меня хватают все кому ни попадя. Наплевать мне на нравственные законы, я не намерена распространять милосердие на всех и каждого.

— Пусти! — Я как следует пнула Доннера под колено. Он взвыл и выпустил