Искус - Дарья Промч

скажем. Но как ты могла потратить свой ход на то, чтобы узнать мои вкусовые предпочтения? Я бы и без игры тебе рассказала. Дурашка, я сейчас покажу, как надо, – учись. Мой вопрос: ты любила по-настоящему? Так, чтобы кровь горлом, стоит вам расстаться на час, чтобы раствориться в ком-то. Так любила? Можешь подумать.

– Это лёгкий вопрос, тут не о чем думать. Точно нет. Нет.

– Никогда и никого?

– Я не уверена даже, что вообще кого-то любила. Кроме родителей и собаки, что была у меня в детстве. А так, как ты описала, – никого и никогда. Мой вопрос. Скажи мне, зачем мы здесь, в этом городе? Зачем ты привезла меня сюда?

– Быстро учишься, Паскаль, умница. Сейчас, подожди… мне надо сформулировать для себя вначале, минуту.

Она отпивает кофе, собирает волосы в хвост, держит их так одной рукой за неимением резинки, щурится, языком снимает молочную пенку с верхней губы. За окном сквозь густые облака проглядывает солнце и покрывает правую половину её лица матовым жёлтым светом, отражается в радужке рыжими бликами и снова исчезает. На её гладком высоком лбу проступают две неглубокие морщины, непараллельные друг другу горизонтальные линии, верхняя выдаёт привычку удивлённо приподнимать бровь в ответ на любое мало-мальски стоящее событие. Секунды собираются в минуты, как лекарство на конце старой пипетки – сначала это лёгкий намёк на каплю, потом дрожащий на конце стеклянной трубочки шарик, потом – миг, и падение. Я жду ответа на вопрос, который не смела задать, и не верю, что посмела сейчас, жду, понимая, что ни один ответ не покажется мне достаточным объяснением, но это же не повод не послушать его.

– Ты знаешь… – она отхлёбывает кофе со звуком, отражающим всё то наслаждение, что вообще может таить в себе какое-либо питьё на земле. – Слишком много вариантов ответа в моей голове, можно посмотреть на это с разных уровней, и с каждого аргументировать, а потом так же легко разнести эти аргументы в пух и прах. И я не знаю, какой уровень будет верным, что действительно оказалось решающим, а что я додумала уже после твоего звонка, чтобы как-то реабилитироваться в своих глазах. Это не уход от ответа, хотя так выглядит, это попытка докопаться до сути. Той ночью, в баре, я видела, что тебе нечем заплатить, и просто пожалела тебя; мир всегда был щедр ко мне, щедрее, чем к прочим, я воспринимала это как данность, да и сейчас воспринимаю, так-то. Для меня деньги не являются ценностью, я могла заплатить за всех в том баре, за всех, кто был там в течение суток или недели, и даже не заметить этих трат, то есть это мне ничего не стоило. А у тебя к тому же вид был такой, будто небеса обрушились на твои плечи… плюс я нехило набралась к тому моменту, мне захотелось проветриться. В общем, как-то так вышло, что мы пошли гулять, о чём-то болтали, я уже толком и не помню этого разговора, только ощущение от него. Это было необычное для меня ощущение, новое…

– Какое?

– Тут сложно… будто в горе пластика и акрила нашёл что-то природное, камень или дерево, что-то, чего давно не видел. Что-то настоящее.

– И?

– И захотел им обладать, конечно. – Солнце на мгновение освещает её лицо, ослепляет, она беспомощно щурится. – Люди всегда хотели обладать чем-то, что им нравится, это их природа.

– Но ты же не можешь обладать человеком, только вещью…

– Ошибаешься, могу. Люди – те же вещи, может, чуть более требовательные в обращении, привередливые в уходе, да и то не все.

– Значит, мы здесь, потому что ты захотела свозить найденный камень или дерево, я себя имею в виду, в путешествие?

– Не-е-ет, – она раздражённо морщится, оглядывается по сторонам, глазами находит хозяйку, жестом указывает на пустую чашку, вопросительно смотрит, кивает в ответ. – Нет, я же сказала, это только один из уровней. Со второго всё выглядит иначе.

– Как?

– Ну как-как… я устала быть испытанием для всех, кто встречается на моём пути. Мне захотелось создать что-то светлое и невинное – добро. Принести кому-то счастье, а не бесконечные разрушения, оставить после себя не руины, а колодец в лесу с самой чистой водой, ни для кого. Для себя, в первую очередь. Я… я не знаю, из чего состоит твоя жизнь, дорожишь ли ты тем, что имеешь, любишь ли что-то в ней, но я могу подарить тебе другую жизнь, шанс, которого у тебя никогда не было.

– Шанс на что?

– Мир, Паскаль, огромный и удивительный. Он не зиждется на трёх китах, как думают в твоей деревне, он не кончается рынком и портом, он не вертится вокруг дома, рыбалки и продолжения рода. Мир имеет тысячи дорог, миллионы перекрёстков, несметный рой возможностей… ты пропустишь их все, чистя бесконечную рыбу на провонявшей убогой кухне. Я хочу показать тебе, что есть что-то другое, жизнь, по условиям которой ты не вынуждена соглашаться на первое предложенное. Жизнь, в которой это ты выбираешь и решаешь.

– Значит, мы здесь, потому что ты хочешь принести мне добро?

– Частично. Но это далеко не всё.

– Что ещё?

– Ты намерена провести вечер, выслушивая мои измышления на эту тему? Думаю, ответ уже более чем исчерпывающий. Нет?

– Да, но…

– Но что?

– Из твоих слов выходит, что ты приехала сюда ради меня, что всё это ради меня. Но я же не просила об этом, я даже не хотела этого, если вспомнить…

– Брось. Я никогда не сделала бы этого, не видь я внутреннего смысла во всей этой затее. Может, мне это во сто крат нужнее, чем тебе, может, так я спасаюсь, этим разбавленным кофе, этим разговором по душам, я от них совсем отвыкла…

Нам принесли ещё две чашки с кофе, хотя к своему я даже не притронулась, и вытянутый прозрачный стакан с водой для цветов; она улыбнулась и подняла большой палец вверх в знак одобрения или благодарности, после чего принялась поливать тюльпаны, пробуя указательным пальцем землю на предмет сухости. Игрушечный сад на игрушечном столе и маленький ребёнок, играющий с ним, – так, неожиданно для самой себя, я увидела это. Никакой нервозности, дерзости, сбивающего с ног напора. Только тонкая струйка воды, почва, жадно впитывающая её, и цветы, которым тесно в этом расписном горшке.

– Мой вопрос, Паскаль. Как тебе, кстати, игра?

– Не очень похожа на игру… – Я глотнула кофе – к моему удивлению, он уже остыл. – Но мне нравится… нравится слушать тебя, у тебя столько разных мыслей, и голос…