Священная - Синтия Хэнд

Мне казалось, многие из них относятся к маме с почтением. И я не понимала, почему. Вот только это не было почтением. Это была жалость. Они понимали, что она умирает, и держались с ней так, словно она была слабой и хрупкой. Они считали ее не своим лидером, а какой-то старушкой. Но теперь, раз ее смерть принесет неудобства и может подвергнуть их опасности, от подобного обхождения не осталось и следа.

– Так и было, – спокойно отвечает мама. – Когда я призвала венец, мне удалось схватить Семъйязу за ухо, а затем оторвать его. И мне казалось, что он слишком самолюбив, чтобы показаться здесь, пока полностью не исцелится.

Да, это наглая ложь, но мама решила скрыть от всех, что действительно произошло в тот день. Я бросаю на нее взгляд, но она даже не смотрит в мою сторону.

– Значит, он исцелился, – говорит Джулия.

– Не знаю, – вздыхает мама, – мне известно лишь то, что Клара почувствовала его присутствие на кладбище.

И взгляды всех вновь устремляются на меня.

– Ты уверена, – говорит Уолтер, но это не вопрос. – Ты уверена, что это была скорбь Чернокрылого, а не твоя печаль…

– От смерти мамы? – заканчиваю я, удивляясь тому, как спокойно звучит мой голос. – Да. Это был он.

На минуту или две вокруг костра повисает тишина.

– Расскажи нам, Клара. Что происходило в твоем сне о похоронах? Что именно ты почувствовала? – Это снова Уолтер и его бездонные изумрудные глаза, так похожие на глаза Кристиана, сверлят меня взглядом, словно он пытается выудить информацию прямо из моей головы.

– Скорбь, – медленно отвечаю я.

Мне не хочется, чтобы они вновь начали нападать на маму и еще больше смутили ее тем, что Семъйяза влюблен в нее.

– Расскажи им все, – говорит мама. – Не переживай за меня.

Ну, тогда ладно. Я закрываю глаза и мысленно воскрешаю тот момент из сна, когда меня окутали его чувства.

– Я ощущаю печаль. Тоску. Боль. Вы правы, поначалу мне показалось, что это мои чувства. Но потом к ним добавилось отчаяние. Он знает, что больше никогда не увидит маму, потому что не сможет попасть туда, куда уйдет она. Понимает, что потерял ее навсегда. И у него не будет шанса все исправить. Загладить свою вину.

– Что ж он не попытался загладить свою вину прошлым летом, вместо того, чтобы пытаться задушить ее? – возмущается Билли.

Но стоит маме бросить на нее печальный, умоляющий взгляд, как она тут же успокаивается.

– А еще он злится, – продолжаю я. – В том числе и на некоторых из нас.

– На кого? – интересуется Джулия.

– Ну, для начала на меня. Он считает меня нахальной девчонкой из-за того, что я унизила его и наговорила того, что причинило ему боль. – Я невольно дрожу. – Он хочет поквитаться со мной. К тому же я напоминаю ему…

– На кого еще? – перебивает меня мама. – Расскажи, на кого еще он злится.

– На мистера Фиббса… ну, вернее, Корбетта. По какой-то причине он сильно ненавидит вас.

– Рад это слышать, – мрачно говорит мистер Фиббс.

– Ему также не особо нравится Билли. И вы, Уолтер.

Билли фыркает.

– Ну, это не новость.

– Именно поэтому я и сочла, что вы должны узнать об этом. Чтобы решить, стоит ли рисковать своей жизнью и приходить на мои похороны, – говорит мама.

– О, мы все равно придем, – настаивает Билли. – Как я уже говорила, мы справимся с Семъйязой. Нас соберется больше сорока человек, так что вряд ли он решит напасть на нас.

Вот только остальные выглядят не столь уверенными в этом.

– Мы все там будем, – повторяет Билли, словно бросая кому-то вызов. – Мы всегда поддерживаем друг друга.

Мама раздраженно вздыхает.

– Билли, мне неважно, придете вы или нет. Меня вообще там уже не будет. Конечно, очень мило с вашей стороны, что вы хотите показать таким образом свое уважение, но в этом нет необходимости. Так что не стоит из-за этого рисковать своими жизнями.

Билли и глазом не моргнула. Она поворачивается к маме, моей неунывающей и умирающей маме, которая не смогла бы даже добраться сюда без нашей помощи, да и теперь едва удерживается в сидячем положении, и смотрит на нее, как на полную идиотку.

– Мэгс, милая, – говорит она. – Я знаю это. И мы придем туда не из-за тебя, дорогая. Мы придем туда, чтобы поддержать Клару. И Джеффри. И всех остальных, кто любит тебя. И появление Чернокрылого лишь подтверждает, что мы должны быть там. И защитить их.

Мама закрывает глаза.

– Это всего лишь похороны.

– Это твои похороны, – поправляет Билли, нежно обнимая ее за плечи. – А мы любим тебя. И позаботимся о твоих детях.

Вокруг костра вновь раздается шепот, но в этот раз он звучит одобрительно.

– Мне кажется, что сейчас нужно обсуждать не похороны, – неожиданно говорит мистер Фиббс.

– А что? – удивляется Билли.

– Клара сказала, что Семъйяза появится на кладбище. И что его, как и всех Чернокрылых, окутывает скорбь. Но при этом он еще и злится на нас. Так что, я думаю, сейчас нас должно больше волновать, что же такого мы сделаем до похорон? Что так разозлит его?

Это задевает многих из собравшихся, так что неудивительно, что люди вновь начинают спорить.

– В последний раз, когда одна из нас столкнулась с Чернокрылым, она умерла, – не успокаивается Джулия. – И, если вы не забыли, она пожертвовала своей жизнью, чтобы Чернокрылые не узнали об остальных обладателях ангельской крови.

Сейчас Кристиан не смотрит мне в глаза, а переводит взгляд на потрескивающий огонь.

– Мы не забыли, – тихо говорит Уолтер.

– Я понимаю, что тебе страшно, – говорит мистер Фиббс. – Но это случилось семь лет назад. И с тех пор мы расслабились. Расслабились и почувствовали себя в безопасности.

– Ты беспечен, Корбетт, но можешь себе это позволить, – отвечает Джулия. – Тебе нечего терять, поскольку твое время на исходе.

Мистер Фиббс поворачивается к ней и смотрит, как на нерадивую ученицу.

– Может, это и так, – парирует он. – Но ты, видимо, позабыла, что мы на войне. Ты можешь закрывать на это глаза и дальше жить своей человеческой жизнью в своем человеческом доме и пару раз в год выбираться сюда на посиделки. Но реальность такова, что мы обладаем ангельской кровью. И это война. Мы были избраны, чтобы сражаться.

Его слова громко звучат в прохладном ночном воздухе во внезапно воцарившейся тишине.

– Перестаньте, – просит мама. – Только я виновата во всей этой неразберихе с Семъйязой, и никто другой.

– Мэгс, дорогая, успокойся, – говорит Билли.

Я обвожу глазами собравшихся у костра. Мистер Фиббс прав. И все это знают.